Избранные произведения. Том I

Вспомнил он также и то, как часто сам сокращал этот короткий визит, давая ей понять, что он очень и очень занят.

И вспомнилось ему, что не раз он видел тень легкой грусти, набегавшей на ее лицо, когда она уходила.

Четверть двенадцатого. А ее нет. Он снял трубку телефона, чтобы позвонить на молочную ферму, и, переговорив, не успел повесить трубку, как услышал голос Паолы, говорившей с какой-то дамой:

— Да бросьте вы его совсем, вашего мистера Уэйда. Забирайте всех маленьких Уэйдов и переезжайте к нам хотя бы на два-три дня.

Это было очень странно. Паола всегда радовалась, когда не было гостей и они хоть на день, на два, а то и больше остаются одни, и вдруг она уговаривает миссис Уэйд приехать из Сакраменто. Будто Паола не хочет оставаться с ним наедине. Точно старается защитить себя, окружить себя посторонними.

Он усмехнулся про себя при мысли, как ему теперь стали дороги ее визит и ласка, теперь, когда она ему в них отказала! Ему пришло в голову увезти ее с собой в одну из тех дальних экспедиций, какие он с ней нередко предпринимал. Быть может, это развяжет узел, он будет все время с ней и снова приблизит ее к себе. Почему бы не поехать поохотиться на Аляску? Ей этого давно хочется. Или еще раз постранствовать на яхте по Южным морям? Теперь пароходы идут прямо от Сан-Франциско в Таити. Через двенадцать дней они могли бы высадиться в Папаэте. А что, интересно, держит ли там еще Лавиния свой пансион? Он уже видел себя и Паолу на веранде у Лавинии, под тенью манговых деревьев.

Он тяжело стукнул кулаком по столу. Нет, черт возьми, он не трус и не хочет убегать с женой из страха перед кем бы то ни было. Да и честно ли по отношению к ней увозить ее от того, к кому ее, возможно, влечет?

Правда, он не знает, к чему ее влечет, и не знает, как далеко зашли их отношения. А что, если это только весенний бред, который исчезнет вместе с весной? К несчастью, он не мог не вспомнить, что за все двенадцать лет их супружества она не проявляла ни малейшей склонности к такому бреду. Она ни разу не давала ему повода хотя бы к минутному сомнению. Ею увлекались часто, и ей приходилось встречаться со многими мужчинами; она принимала их поклонение и даже ухаживания, но всегда оставалась верной себе, спокойной и ровной — женой Дика Форреста.

— С добрым утром, славный господин! — она выглядывала из-за двери, непринужденно улыбаясь ему глазами, и кончиками пальцев посылала ему воздушный поцелуй.

— С добрым утром, ясный месяц, — ответил он так же совершенно естественно.

Вот сейчас она войдет, думал он, он обнимет ее и поцелует.

Он протянул к ней руки, как бы приглашая. Но она не вошла. Вместо этого она вздрогнула, одной рукой собрала кимоно у груди и подобрала шлейф, как бы собираясь бежать, и тревожно посмотрела в глубину коридора. Ему, однако, ничего не послышалось, хотя слух у него был острый. Она снова обернулась к нему с улыбкой, опять послала ему воздушный поцелуй и исчезла. Десять минут спустя, когда вошел Бонбрайт, он все еще сидел неподвижно у письменного стола, но телеграммы стал слушать, хотя и рассеянно.

А она! А у нее на душе было хорошо! Дик слишком уже давно знал все ее настроения и понимал теперь, как она себя чувствует, раз ее пение разносится по всему дому, под сводами и по крытому двору. Он не вышел из рабочего кабинета, пока не пробили к завтраку, а она не зашла за ним по пути в столовую, как это иногда бывало. Когда зазвонил гонг, он слышал, как ее пение замирает по направлению к столовой.

За завтраком почти все время разглагольствовал случайный гость, полковник Гаррисон Стоддард, служивший раньше в Национальной гвардии, а теперь оставивший службу и сделавшийся богатым коммерсантом; помешанный на вопросе об экономических взаимоотношениях в связи с социальным вопросом, он говорил о расширении закона об ответственности работодателей так, чтобы подвести под него и сельских батраков. Но Паола все-таки улучила минуту, когда он перестал, и сказала Дику, что она думает до обеда проехать в Уикенберг, к Мэзонам.

— Понятно, я не могу сказать точно, когда вернусь, — ты ведь их знаешь, а тебя я и звать не смею, хотя хорошо бы, если и ты поехал…

Дик покачал головой.

— Итак, — продолжала она, — если тебе не нужен Сондерс…

Дик кивнул головой в знак согласия.

— Я сегодня беру Каллахана, — сказал он, тут же составив себе план на день, раз уже не получалось провести его с Паолой. — Но я никак не возьму в толк, Паола, почему ты предпочитаешь Сондерса. Каллахан лучше водит и, конечно, надежнее.

— Может быть, именно поэтому, — улыбнулась она. — Чем надежнее, тем и едет тише.

— Не знаю, на гонках я бы держал за Каллахана против Сондерса, — настаивал Дик.

— А ты куда поедешь? — спросила она.

— Хочу показать полковнику Стоддарду знаменитую ферму с одним человеком и без лошадей! Автоматически обработанные десять акров! У меня там подготовлен ряд усовершенствований, и я уже целую неделю собираюсь поехать испытать их, но все недосуг. А затем повезу его смотреть нашу колонию — за прошлую неделю там пятеро прибавилось.