Избранные произведения. Том III

— Я напомню для прелата, чтобы он надавать тебе помощника… — быстро проговорил Молчун и хлопнул Рулофа по плечу.

Затем одним прыжком вознесся на круп жеребца, от чего тот слегка присел.

— Но-но, Чипан! Держи, так тебя разэдак! — закричал Тревис и острыми шпорами заставил жеребца выпрямиться.

Вскоре от отряда Гудрофа на дороге осталась только пыль. Рулоф плюнул на обочину и зашагал обратно к водочерпалке.

Заметив на каменной ограде большую ворону, он схватил камень и закричал:

— Убирайся пока цела, тварь!

Ворона давно жила в этих местах и знала, что, когда Рулоф в таком настроении, с ним лучше не связываться. Она вздохнула, оттолкнулась лапами от ограды и полетела прочь.

Глава 20

Молчун давно не ездил верхом, а точнее — никогда, ведь он не помнил, когда делал это в последний раз, правда, все ощущения, даже при посадке вторым в седле, были ему знакомы. Он старался лучше держаться за лошадь ногами и не хвататься за всадника, понимая, что тому неприятно везти на своей лошади навязанного прелатом пассажира.

Отряд двигался скорой рысью и через полчаса прибыл к большому замку, бывшему, судя по флагам, главной ставкой прелата Гудрофа.

— Слезай, голубчик, прибыли! — скомандовал Тревис, и Молчун соскочил на мостовую, хотя до замка было еще ярдов пятьдесят.

Сам не помня откуда, он знал, что доверие низших чинов так же важно, как и расположение начальников.

На замковом подворье царила суета, вдоль стен стояло с полусотни подвод, на которые грузили мешки, тюки, лопаты и рулоны кож. Не успел прелат спешиться, как к нему подбежали несколько человек за распоряжениями. Он уверенно их отдал, вручил повод конюхам и огляделся.

Заметил Молчуна и поманил пальцем, но, едва невольник подбежал к нему, рядом оказался Тревис.

— Тревис, отведи новичка в казарму, и пусть ему подберут хороший мундир, — сказал прелат, еще раз с ног до головы оглядев Молчуна.

— Слушаю, ваша светлость.

— И пусть цирюльник его пострижет, а брить не надо, и так хорош.

— Сделаем, ваша светлость.

— Ну все, идите, — сказал прелат и вступил в беседу с еще несколькими приказчиками и распорядителями.

Тревис взял Молчуна за локоть и потащил прочь.

— Давай за мной, а то потеряешься. Здесь сейчас такая толчея, что и затопчут.

Молчун пошел за Тревисом, с интересом поглядывая на суетящихся вокруг людей.

Вдвоем они обошли главное строение замка, где находились жилые помещения прелата, и оказались перед трехэтажной пристройкой, служившей жильем гвардейцам.

Здесь было спокойнее и тише. Гвардейцы при виде Тревиса вытягивались и отдавали честь, хотя на его мундире не было никаких знаков отличия.

— А ты правда ничего не помнишь? — спросил Тревис, когда они стали подниматься по ступеням.

— Из дальнего прошлого ничего. Но, думаю, очень все исправится, — ответил Молчун.

— Сапоги сам пошил?

— Да, правильно, но откуда у меня это ремесло, не спрашивайте, господин Тревис. Пока не помню.

— Ясное дело, не помнишь, коли даже имя собственное тебе неизвестно. Однако по-нашему говоришь сносно.

— Стараюсь освоиваться, господин Тревис, — учтиво ответил Молчун.

— Нам туда, — сказал Тревис, когда они оказались в сумрачном коридоре, где экономили свечи. — Надеюсь, Ратмир еще трезв…

— Ратмир — суконщик?

— Нет, цирюльник.

— Пьяный цирюльник — страшный человек, — пошутил Молчун.

— Не боись, — усмехнулся Тревис. — Он как бритву в руки берет — разом трезвеет. Правда, еще нужно, чтобы он смог ее взять…

Они свернули на узкую лестницу и поднялись на второй этаж.

— Эй, Габбе! — позвал Тревис.

— Господин сержант? — отозвался суконщик, появляясь из какой-то ниши по пояс голый, с куском вареной свинины в руках.

— Мой руки и открывай кладовые, нужно этого человека одеть.

— Этого? — уточнил кладовщик, подходя к Молчуну.

— А ты видишь здесь других?

— Нет, господин сержант, не вижу. Сейчас приоденем.

Кладовщик ушел к себе в нишу и вскоре вернулся в помятом мундире и с большой связкой ключей. Он еще раз оглядел новичка и повторил:

— Сейчас приоденем.

В просторной кладовой пахло сушеной полынью и старым салом. Сквозь зарешеченные окна внутрь попадало достаточно света, чтобы разглядеть развешанные на стенах мундиры разной степени поношенности.

Некоторые были недавно сшиты, другие, напротив, держались на одних нитках, однако все эти вещи были тщательно вычищены и отглажены.

На массивном, потемневшем от времени столе были разложены полдюжины круглых кирпичей, на которых стояли угольные утюги различных моделей и назначения.

— Ну что, под кого одевать будем? — осведомился Габбе.

— Раз его светлость сам распорядился, значит, ряди под графа, — сказал Тревис.

— Да нам хоть под принца… — невозмутимо отозвался суконщик и начал подбирать Молчуну вещи.

Когда комплект из исподнего, штанов, сапог и мундира со шляпой был подобран, невольник освободился от своей старой одежды, которую Габбе сейчас же повесил на дубовую вешалку и убрал в шкаф, отметив, что одежка простая, но сшита добротно.

— Ну разве тебе не граф? — спросил Габбе, одергивая полы надетого Молчуном мундира и проходясь по нему щеткой.