Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Не было бы у тебя большей заботы, — усмехнулся Колосов. — Подорвём склад, тогда и придумаем себе название. Ещё не заслужили.

— Нет, товарищ командир, Шамрай прав, — сдержанно и веско сказал бывший сапёр Кикоть. — В бой идти легче, зная, кто ты такой. Я думаю, что мы — партизанский отряд «Сталинград».

— Не заслужили пока такой чести, — Колосов вдруг рассердился. — Вот вернёмся, тогда и окрестимся. Марш!

Они молча двинулись к воротам. Когда-то возле выхода была клумба цветов. Теперь, забытая и запущенная, она заросла травой и почти сровнялась с землёй. Остался лишь небольшой пригорочек да ещё один-разъединственный кустик сине-фиолетовых, похожих на пушистые живые существа гелиотропов. Шамрай наклонился, сломал крепкий шершавый стебель, зацепил маленький цветок за ухо, невольно вспомнил Нуртре, виселицу и Альбера… Нина и Галя… Как там они живут, девчата? И живы ли вообще? А почему бы и нет?

Жёсткий стебелёк цветка ласкал кожу. Роман Шамрай улыбнулся — приятное это ощущение. Уверенность и спокойствие наполнили его душу. Всё будет хорошо. А как же иначе?

На велосипедах мчались они по шоссе, как бесшумные ночные птицы. Возле каждого дорожного знака Колосов чуть-чуть замедлял бег: «Запоминайте!» На каждом перекрёстке такое же предупреждение: «Хорошенько запоминайте». И снова стремительный полёт, целеустремлённый, как выстрел.

Месяц устало клонился к горизонту. Потемнело, но надпись «Картуш», выведенную чёрной краской на голубом щите, они увидели отчётливо. Сразу за указателем — развилка шоссе.

— Нам направо. Теперь уже близко.

Влево, южнее, чувствовался прятавшийся за густой зеленью садов город. Нигде ни огонька. Молчат собаки, спят люди. Тишина.

— Стоп, — скомандовал Колосов. — Ставьте велосипеды к забору.

Они остановились, прислонили к стене своих железных коней. Что же дальше?

— Шамрай, Мунтян, Ганковский. Слушайте и смотрите внимательно. Вот за этим рвом — склад боеприпасов. Ограда — сто метров от рва, — объяснял капитан, показывая рукой в сторону видневшейся в темноте высокой каменной стены. — Часовой может стоять впереди ворот или за ними. Если всё заперто, придётся лезть через стену. Ясно?

— Ясно.

— Старший группы — лейтенант Шамрай. Мы остаёмся в резерве. Всё. Выполняйте.

— Есть.

Теперь они уже были не партизанами, а настоящими, хорошо дисциплинированными и выученными солдатами. В темноте, бесшумно прижимаясь к стене, сделали шаг, второй и исчезли, будто в тёмную воду нырнули,

Шамрай двигался осторожно, мягко, как кошка. Откуда у него эта ловкость? Спроси — сам бы не ответил.

Двое бойцов следовали за ним, напряжённые, готовые каждую минуту к бою. Все чувства настолько обострились, что казалось, люди могут видеть сквозь непроницаемую стену, слышать на расстоянии многих километров.

Может быть, поэтому лейтенант Шамрай уловил где-то вблизи сонное дыхание человека. Не храп, а именно дыхание, глубокое, спокойное и тихое. Шамрай на мгновение оцепенел, будто прирос к стенке.

— Что там? — прошептал Мунтян.

— Слышишь?

И Мунтян тут же услышал это сладкое, тихое посапывание, Ладонь Шамрая вспотела, стискивая ручку кинжала. Да, совсем рядом, в темноте кто-то спал.

Ещё несколько осторожных, мягких шагов. Каменная ограда окончилась. Ворота. Тяжёлые, дубовые, запертые. Перед ними никого. В воротах прорезана калитка. Тоже, видно, заперта. Охрана склада за высокими стенами спит, как в неприступной крепости.

Шамрай взмахнул рукой, указав на стену. И Ганковский, поняв намерение Шамрая, наклонился, прислонившись к стене. Шамрай, взобравшись ему на плечи, ухватился руками за край стены. Так и есть, колючая проволока, но, слава богу, без электрического тока. Ловко взобрался наверх, с трудом, обдирая руки, зацепил одну колючую проволоку за другую, Мунтян тотчас же очутился рядом.

Сонное дыхание внизу вдруг стихло, и люди на стене затаились, прислушиваясь. Вот глубокий вздох, он оборвался громким всхрапом, перешедшим в мирное переливчатое подсвистывание, будто кто-то тихо подыгрывал на флейте.

Проклятая проволока с трудом поддалась, пронзительно звякнула. Они замерли. Нет, тишина. И в этой тишине снова похрапывание часового.

— Мунтян, за мной!

Теперь под проволокой образовалась дыра. Прижавшись к камню, можно было проползти по стене и спрыгнуть вниз. Тихо, бесшумно, мягко, по-кошачьи. От твоей ловкости и проворства, Роман, сейчас зависит не только твоя жизнь! Прыгай!..

Шамрай поднялся с земли, помог спуститься Мунтяну. Храп не затихал. Осторожно, боясь не только резкого движения, но и собственного дыхания, приблизились они к воротам.

Прислонясь плечом к полосатому столбу, стоя спал часовой, опираясь на винтовку образца ещё первой мировой войны. Ничего удивительного, чабаны на Херсонщине тоже умеют дремать стоя, опираясь только на тонкую ярлыгу.

Справа от ворот домик. В маленьком занавешенном окошке едва заметный огонёк. Скорее всего караульное помещение.

— Тише, — прошептал Шамрай.