Избранные произведения в одном томе

Если Розенблюм и сомневался в результатах Гамбини, когда познакомился с ними воскресным утром, то не потому, что считал подобное явление невозможным, а потому, что такие неожиданности не должны иметь места в хорошо управляемом государственном учреждении. Он также чувствовал, что если события выйдут из-под контроля, то он в самом близком будущем может оказаться в одной из тех, к счастью, очень редких ситуаций, в которых слишком велик карьерный риск и слишком малы шансы на карьерный рост. Если заверения Гамбини окажутся в конце концов ошибочными, виноват будет Розенблюм — это он принял опрометчивое решение. Если же они окажутся правильными, то все дивиденды загребет сам Гамбини.

Раздражение директора было очевидно с момента его появления в оперативном центре.

— Кажется, он не любит приходить на работу по воскресеньям, — заметил Гамбини, когда они с Гарри наблюдали за торжественным появлением толстого начальника в широких белых дверях. Розенблюм действительно не терпел неожиданностей, а воскресный вызов на работу предвещал проблемы, с которыми лучше было бы дела не иметь.

Стояла жара. Розенблюм накинул на плечи поношенный зеленый блейзер, трикотажная рубашка заправлена в брюки. Его, видимо, отыскали на площадке для гольфа, и после короткого телефонного разговора с Гамбини он приехал сюда в том, в чем был.

— Ничего я не понимаю в ваших точках и тире, Эд, — сказал он. — Но думаю, найдутся и такие, которые разберутся. Что говорит Маевский?

— Альтернативу он предложить не может.

— Это маленьким-то зеленым человечкам? А как вы, Гарри?

— Это не его область, — заявил Гамбини.

— А мне показалось, что я задал вопрос самому Гарри.

— Пока не могу ничего сказать, — ответил Гарри, начиная накаляться.

Розенблюм достал из грудного кармана сигару и сунул ее в рот.

— Наше агентство, — начал он очень спокойно, — уже без того имеет уйму проблем. Дела с Луной идут под уклон. Администрация недовольна нашей медлительностью в выполнении любимых заказов военного ведомства. Трубы Страшного Суда гудят нам прямо в уши. И я не могу не напомнить вам, что в будущем году состоятся президентские выборы.

Действительно, у НАСА были неприятности. В прошлом году один из работавших в агентстве ученых показал журналистам снимки квазара и в шутку сказал, что, возможно, это и есть Большой Взрыв. И тут же в прессе появились сообщения, что ученые наблюдают Акт Творения. Среди крайних религиозных групп поднялся вопль.

— Мы тратим уйму денег, и теперь налогоплательщики начинают спрашивать — а на что они идут? Харли очень даже просто может прекратить нам платить. Возьмет нас за нашу общую… глотку и повесит сушиться на солнышке. А ежели мы еще начнем треп о маленьких зеленых человечках, а окажется, что это туфта, мы сами ему преподнесем эту веревку. — Розенблюм сидел на своем деревянном стуле задом наперед, слегка наклоняя его. — Возможно, он сделает это даже в том случае, если мы окажемся правы.

— Мы не обязаны делать заявления для прессы, — возразил Гамбини. — Давайте опубликуем только сигнал. Он сам за себя все скажет.

— И еще что-нибудь добавит. — Розенблюм был единственным человеком в их хозяйстве, который рисковал говорить с Эдом Гамбини в таком тоне. В формах обращения директора со своими сотрудниками было нечто, напоминавшее Гарри трактор с прицепным трейлером, в котором все барахло болтается и рассыпается от толчков. — Эд, люди и без того в нервной горячке. На прошлой неделе эта погоня за террористами в Чикаго, Пакистан и Индия обмениваются угрозами. Президент вряд ли захочет слушать сообщения о беседах с марсианами.

Глаза Гарри слезились. Пыльца явно набилась ему в горло. Он чихнул. Его слегка познабливало, хотелось взять отгул и залечь в постель.

— А почему нет? — спросил Гамбини. — Какое отношение имеет сигнал МЗЧ к Пакистану?

Розенблюм глубоко вздохнул. Выглядел он как взрослый, уговаривающий капризного ребенка.

— Нарушается статус-кво. В год выборов, когда все идет хорошо, ни один президент не захочет, чтобы статус-кво нарушался.

— Квинтон. — Гамбини произнес это имя так, будто в дороге оно потеряло второй слог. Внешне он сохранял спокойствие. — Кто бы там ни был у источника сигнала, но этот источник далеко. Очень далеко. Здесь люди еще жили в пещерах, когда сигнал был послан из Алтеи.

— Мое искреннее желание, — продолжал Розенблюм, как будто никто ему не ответил, — чтобы вся эта проблема провалилась в тартарары.

— Но этого не случится!

— Тогда пусть кто-нибудь другой открывает этих дурацких МЗЧ. Если они действительно существуют, особого труда открытие не представит.

— Квинт! — В голосе Гамбини появилась жесткость. — Имея дело с таким открытием, нельзя сделать вид, что его не было, и надеяться, что его повторит кто-то другой. Это идиотизм.

Розенблюм кивнул:

— Полагаю, вы правы. — Стул Розенблюма жалобно затрещал, пока тот устраивался поудобнее. — Гарри, вы не ответили на мой вопрос. Готовы ли вы встать вот тут и заявить тремстам миллионам американцев, что вы только что побеседовали с марсианами?