Избранные произведения в одном томе

— Ты не думаешь, что они уже сегодня могут начать расшифровку?

— Нет, — ответила она. — Нет, конечно. Но Эд беспокоится.

— Почему?

— Я думаю, они, когда увидели начальное построение, ждали немедленного прорыва. Когда я уходила, он говорил, что либо решат задачу сейчас же, либо будут решать годами.

— А возможно ли, — спросил Гарри, — что текст так и не смогут перевести?

— Ну-ну, — сказала она, подняв глаза от меню. — Что за мрачные мысли?

Они заказали дежурное блюдо и графин белого вина. При свечах Лесли казалась еще притягательнее, чем Гарри ожидал.

— Гарри, — спросила она тихо, — дома у тебя все в порядке? Вопрос застал его врасплох.

— Ты говорила с Питом?

— Нет, это и так заметно. У тебя на пальце кольцо, но ты никогда не уезжаешь ужинать домой. — Она пожала плечами. — А сейчас сидишь здесь со мной.

— Ага, — согласился он. Поел, выпил вина, промокнул губы салфеткой и ответил просто: — Там капут.

— Тогда извини. Он пожал плечами.

— Я не хотела лезть в душу.

На ее губах играли блики света. Лесли была одета в белую блузку, и две верхние пуговицы расстегнуты. Как можно незаметнее Гарри оглядывал фарфоровое полукружие левой груди.

— Да нет, ничего.

Она улыбнулась, потянулась через стол и тронула его за руку ниже локтя.

— Все у нас распалось в ту ночь, когда пришел сигнал. — Гарри мотнул головой. — Нет, раньше, наверное. Намного раньше. Но в эту ночь все выплыло наружу.

— Дети есть?

— Один. Мальчик.

— Да, это еще тяжелее.

Гарри услышал голоса вокруг, звон стекла и тарелок, тихую музыку из колонок.

— Ладно, к черту, — сказал он.

Тут принесли рыбу, и тема была оставлена на время еды. Гарри осушил графин до дна и хотел заказать еще один, когда увидел, что она на него смотрит.

— Не одобряешь?

— Я не одобряю, только когда мне за это платят, Гарри. Тогда я вообще ничего не одобряю. — В глазах ее мелькнуло сожаление. — Может быть, потому что это всегда плохо кончается.

Гарри усмехнулся.

— Да, ты жуть до чего психолог. Ты это всем говоришь?

— Нет. Пациентам я говорю то, за что они мне платят, чтобы услышать. И это для них на ближайшее будущее хорошо, потому что на самом деле так оно и есть. А тебе я могу высказаться откровенно.

— Высказывайся.

— Ты интересный мужик, Гарри. В некоторых очень трудных вещах ты отлично умеешь адаптироваться. Например, ты сумел очень здорово поладить с самыми замечательными умами столетия. И с самыми толстыми задницами, попирающими правительственные кресла, если простишь мне такое выражение.

Гарри стал серьезным, ожидая продолжения.

— Люди вроде Гамбини и Квинта Розенблюма, — сказала она. — Большей разницы просто не придумать. Но оба они верят, что человеческая раса не очень многого стоит, и оба они тебя уважают. Корд Маевский разговаривает только с математиками, космологами и девственницами. Бейнс — только с Богом. И все они тебя принимают. Это, достижение немалое.

— Спасибо, — сказал Гарри. — Могу подломить кассу и сбежать. — Он разломил булочку пополам, намазал маслом, попробовал. — Ты не любишь Корда?

— Я такое говорила?

— Мне показалось.

— Кажется, люди вроде Маевского заставляют меня проявлять эмоции — того или иного рода. Но к обсуждаемому вопросу это отношения не имеет.

— А в чем же этот вопрос?

— Гарри, мне неприятно видеть тебя в таком состоянии.

— В каком?

Она повертела бокал в руке.

— Любой человек с улицы заметил бы, что ты ведешь себя не как обычно. По крайней мере последние месяца два. Пока я здесь.

— Откуда же ты знаешь, какое у меня поведение нормальное?

— Ты легко улыбаешься, Гарри. Но я еще ни разу не видела, как ты это делаешь, не опуская грустных глаз. Черт, да ты и сейчас так улыбаешься.

— Мне жаль, что это так заметно. Это время было для меня… необычным. Мотался между Геркулесом и Джулией. И что же ты мне предпишешь?

Она наклонилась вперед, блузка открылась еще чуть-чуть.

— Не знаю. Еще можно что-то исправить?

Да, хотелось ему крикнуть. Она. на самом деле не ушла. Нам просто нужно время.

— Нет, — ответил он.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Если так, ты прежде всего должен с этим свыкнуться. Это требует времени.

Он кивнул.

— Что-то я слишком разговорилась, — сказала Лесли. — От вина, наверное.

— Ты наверняка знаешь много таких случаев. Бывает, что люди потом сходятся снова?

— Мне горько это говорить, но я не думаю, что такое бывает в хоть сколько-нибудь существенном смысле. Даже если происходит примирение, люди обнаруживают, что тот супруг, которого они помнят, переменился. В каком-то смысле его или ее больше нет. Как будто человека заменили кем-то другим. — Она нашла его взгляд. Глаза ее мерцали. — То, что у людей было общего, пусть даже очень хорошее, разбивается необратимо, когда кто-то уходит. И потом уже никогда не восстанавливается. Примирение — это в лучшем случае скрепа или склейка.

— Ты говоришь как Пит Уиллер.

— Извини, Гарри, но если он так сказал, то он прав. Твою жену зовут Джулия?

— Да.