Избранные произведения в одном томе

— Станет хитом вечерних новостей. Фримен не дурак. Ему нравится смотреть, как исследователи вцепляются друг другу в глотки. Тут ему шанс и повеселиться, и получить рекламу в масштабе страны. Мы можем на него рассчитывать — он сделает все, что в его силах, чтобы внести побольше неразберихи. — Гарри глянул на часы. — Ладно, Тед. Пока ничего не делай. Я подойду попозже. Вряд ли Фримен захочет с нами говорить, но если да, то поаккуратнее с ним. Он здорово умеет выворачивать слова наизнанку.

— Кстати, — сказал Паркинсон. — Я слыхал, что в институте Ферми неладно. Сейчас, пока мы разговариваем, у них собрание, где они решают, что делать. До меня дошла весть, что формальный протест — дело предрешенное, и обсуждается только, насколько жестко вести себя с правительством.

— Дураки, они сами себе носы прищемят, — ответил Гарри. — Кому какое дело, закроют или нет ускоритель в Иллинойсе? Уж точно не широкой публике. А значит, и не президенту.

Было восемь сорок пять. У Гарри оставалось время только пойти поговорить с Гамбини. Может быть, наконец появится что-то новое в долгой серии отрицательных докладов Белому дому.

Корд Маевский не мог бы сказать, когда понял, что строчки цифр составляют какой-то порядок. Он узнал основную конструкцию из соленоидов и датчиков. Вроде бы это были нагревательные и охлаждающие элементы с таймером.

— А все остальное, — сказал он Гамбини, — я пока еще определить не могу.

Он нарисовал грубую схему, но она не была похожа ни на что знакомое.

— Работающую модель можем построить? Маевский заморгал и почесал переносицу.

— Может быть, — ответил он.

— А в чем дело?

— Я не могу найти никаких спецификаций питания, Эд. Как ты думаешь, сколько надо будет, чтобы эта штука заработала?

Гамбини усмехнулся.

— Начни с бытового напряжения. Посмотри, сложится ли, Корд. Только этой работе присвой низкий приоритет. Я хочу полезть в перевод глубже.

— Насколько глубже? — Маевский не скрывал разочарования.

— Очень глубоко. Что мы действительно хотим знать, так это — кто там?

— На это могут уйти годы, Эд. Материала целая куча.

— Я думаю, справимся быстрее. Но пока что отложи эту штуку подальше. Вернешься к ней, когда сможешь.

* * *

Гарри нашел Лесли в кафетерии. Она задумчиво жевала сандвич с тунцом и не заметила Гарри, пока он не сел рядом.

— Привет, Гарри! Как жизнь?

— Нормально. Я не знал, что ты опять здесь.

— Приехала вчера вечером. И видимо, как раз вовремя. Слышала я, что Бобби Фримен собирается нанести нам сегодня визит.

— Значит, это известно?

— По всем каналам передают.

— Его ожидают сегодня в гостевом центре. — Гарри не мог понять, серьезно она говорит или нет. — Ты интересуешься Фрименом?

— Гарри, — сказала она, — на одном этом человеке можно изучать психологию толпы. Он никогда не сказал ни одного слова, имеющего смысл, и все же два миллиона американцев считают, что он может ходить по водам.

— Блэквудз Бобби — живое доказательство, что в этой стране можно прийти к власти, не имея мозгов. Уродом быть нельзя, но если ты дурак, это никого не волнует.

— Ты сгущаешь краски, — добродушно заметила она. — По каким стандартам он дурак? Если удается сбить его с религиозных тем, он вроде бы достаточно разумен. А если учесть, в каких параметрах он работает, то он просто замечательно им соответствует. Если Библия должна считаться божественным откровением, то он поумнее нас выходит.

— Ты чушь несешь, — отмахнулся Гарри.

— Конечно. — Лесли хитро улыбнулась. — Ты, наверное, слышал, что вчера было что-то вроде прорыва.

— Здесь нельзя о таком говорить, — напомнил Гарри. — Секретность — душа режима. Так что случилось?

Она кивнула.

— Кажется, мы все пленники века. Я просто не знаю, что стала бы делать на месте Харли. Хотя я не так уж уверена, что следует волноваться насчет чертежей оружия. Я думаю, что бы я почувствовала, если бы мы узнали, что эти существа все как один гении. Если рядом с ними Бейнс — болван.

Гарри извинился и пошел за кофе.

— Бейнс — болван? — переспросил он, вернувшись. — Ему бы это понравилось.

— А может быть, мы неправильно поняли фигуру из палочек. Может, они все выглядят как ангелы. И окажется, что они устроены куда лучше нас.

— К чему ты клонишь, Лесли?

— Сама не знаю. Я думаю, что содержание передачи опасно, но не по тем причинам, по которым все думают. Что с нами случится, если выяснится, что мы в чем-то безнадежно ниже их?

— А ничего. С некоторыми из нас — никогда и ни за что.

— С Бобби, например?

— Пример хороший.

— А с Эдом? — спросила Лесли. — Как он отреагирует? Скажем, если на том конце окажется потрясающий гений?

— Я не думаю, что Эда легко напугать. Он был бы очень рад найти конгениальный разум. Кого-то, с кем можно разговаривать. Не могу себе представить его запуганным чем бы то ни было. А вот Бейнсу, наверное, это бы не очень понравилось.

— Может, ты и прав, — согласилась она. — Я думаю, больше всего Бейнс хочет узнать, будет ли жить модель Римфорда. А ты, Гарри? Что бы ты хотел увидеть?

— Конец всего этого. Слишком много неприятных ощущений. На нас нападают со всех сторон. Я устал от этой враждебности.