Избранные произведения в одном томе

Пройдя через лужайку, я постучала в кухонную дверь Ники. Она сидела дома, закрыв картинную галерею на всю неделю. Ники расположилась за кухонным столом, отвечая на открытки с соболезнованиями, и была очень бледной, что сразу бросалось в глаза на фоне обтягивавшей живот яркой, не по размеру огромной футболки. Она не произнесла ни слова. Не было и серебряных украшений, которые Ники так любила и всегда подбирала с особой тщательностью. Не брякнул ни один из ее браслетов.

Я осторожно спросила:

— Не хочешь ли подышать воздухом? Пойдем на пляж.

По мокрому песку мы с Ники бродили босиком, прикрытые от ветра высокими скалами. Холодные волны окатывали наши ноги по щиколотки. Одинокий серфер украшал сверкавшие на солнце волны замысловатыми фигурами. День ясно-голубого цвета казался идеальным, и долгое время мы шли молча.

Постепенно мысли об «Оставшихся» сменили направление, и на месте ускользавшего от моего сознания «Что?» явственно проявилось более уместное «Почему?». Почему их церковь выстроила столь истерическое мировоззрение? Война — это протест или выражение их готовности поверить во все, что угодно? Неужели жизнь настолько пресытила этих людей, что им уже недостаточно скалолазания или рафтинга и нужно представить себя в фокусе некоего особого предназначения?

Наконец Ники заговорила:

— Знаешь, мама никогда не любила пляжи. Она выросла на острове, в тропиках, потом двадцать пять лет прожила здесь и не терпела самой мысли о песке.

Сказав так, она улыбнулась. Мы начали вспоминать Клодину, ее насмешливые и острые разговоры и то, как она пережила известие о СПИДе, заразившись этой болезнью от своего прежнего возлюбленного с Гаити.

Некоторое время спустя наш разговор возвратился к событиям на кладбище, к деталям. Я понимала, что Ники хотелось знать подробности. Едва она заговорила о протестовавших, я сразу замолчала. Ники взглянула с удивлением:

— Ты совершенно не слушаешь. Что происходит?

Я начала было трясти головой, но тут Ники показала на мои изрезанные руки и удивленно подняла брови.

— Объясни это. Кажется, ты что-то скрываешь.

Мой рассказ она выслушала с удивлением и озабоченностью.

— У Табиты что, тараканы в голове завелись? Я могла бы понять ее ожесточение после развода, но вступить в секту, сказавшую, что бывший муж — сам сатана? В наши дни это экстрим.

Сообщив про антивоенный уклон «Оставшихся», я заметила, что отчасти именно это и привлекло Табиту в их группировку.

Другим фактором казалась теория пастора Пита о конце света — заведомо мошенническая.

Сью-Джуди Роубак, мать Табиты, принадлежала в свое время к другой группе верующих, предсказывавших вознесение, которое их церковь ожидала на Троицу в 2000 году. Чуда не произошло, и госпожу Роубак охватило разочарование. Почувствовав, что ее обманули, Сью-Джуди утратила душевное равновесие, а затем впала в депрессию, из которой так и не смогла выкарабкаться. С позиций Табиты происшедший с матерью душевный надлом вполне мог показаться происками самого дьявола.

— Посмотри, Питер Вайоминг перевернул реальность с ног на голову. И то обстоятельство, что мир существует до сих пор, означает, что он вот-вот взорвется. Обычно происходит наоборот, и факты служат доказательством существования законспирированного демонического сценария.

— Эв, они параноики. Так рассуждают только параноики.

— А молчание означает доказательство. «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе»…

— Учти, молчание вовсе не означает бездействия. Слышала такой шпионский термин: «прикрытие»? Так что не торопись бросать версию с тайным сценарием. Кстати, для них не существует авторитета власти. Эти люди не доверяют интриганам из правительства или жирным котам из корпораций.

— «Ибо Он тот, о котором сказал пророк Исайя: глас вопиющего в пустыне; приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему».

— Теперь поняла? Возможно, Питер Вайоминг перебарщивает, говоря о сибирской язве как части дьявольской игры в конец света. Однако не стоит заблуждаться насчет самого Пентагона. Как ты думаешь, войска хорошо защищены от нападения такого «завтрашнего святого», но вооруженного пробирками со спорами и ракетными установками? Учти, в пятидесятые годы ЦРУ экспериментировало с ЛСД, используя солдат в качестве подопытных. Военные распыляли над Сан-Франциско опасные бактерии — как потом объяснили, «для изучения эффективности бактериологического оружия». Ничего себе ученые… Чье оружие они испытывали, и против кого оно было направлено? Пострадали только американские граждане. Пастор Пит? Не он изобрел тайные операции.

Ники брезгливо поморщилась.

Такие взгляды Ники получила от своего ныне покойного отца, профессора-марксиста и специалиста по большой политике. Я всегда полагалась на житейскую мудрость подруги вне зависимости от состояния, в котором пребывала Ники. В такой мудрости и состояло самое подкупающее свойство ее характера.