Избранные произведения в одном томе

— Все хорошо, дорогая. Все будет хорошо. — Он поднимает на меня глаза, надеясь на подтверждение.

Я заставляю себя кивнуть.

Еще одна вызванная пурнейтом схватка. Теперь они следуют часто, тело Майи полностью под контролем высокой дозы, которую я в нее влила. Она притягивает к себе мужа и шепчет:

— Милый, я не хочу. Пожалуйста, это грех.

Еще одна схватка. С промежутком менее двадцати секунд.

Две могучие санитарки в веселеньких розовых блузах наконец вваливаются с топотом в дверь и берутся за Майю. Кавалерия, как всегда, опаздывает. Майя слабо отмахивается от них, пока не наступает очередная схватка. Ее обнаженное тело изгибается, и младенец выходит на последний отрезок пути, ведущего в наш мир.

— А вот и прекрасная королева лживых клятв.

Дмитрий сидит в окружении своего выводка, мой грех и мое искупление, объединившиеся в одном костлявом, больном человеке. Его плечи поднимаются и опадают от затрудненного астматического дыхания. Циничные голубые глаза впиваются в меня.

— На тебе кровь.

Я прикасаюсь к лицу и чувствую влагу.

— Пациентка с родильным безумием.

Вокруг нас носятся его подопечные, крича и завывая, целое племя разрегулированной человечности под присмотром Дмитрия. Если я введу в свой пояс номера пациентов, «МедАссист» выдаст мне список гипофизарных нарушений, надпочечных опухолей, половых пороков, расстройств внимания и обучения, сбоев в работе щитовидной железы, низких коэффициентов умственного развития, повышенной активности и агрессии. Целое отделение, заполненное образцовыми примерами действия химического законодательства, которое так и застряло в правительственном комитете.

— Твоя пациентка обезумела. — Низкий свист — так Дмитрий усмехается. Даже в трижды профильтрованном воздухе больничного Отделения химического вмешательства ему едва хватает кислорода, чтобы выжить. — Какой сюрприз. Эмоции вновь победили науку. — Его пальцы барабанят по кровати с неподвижным ребенком — пятилетней девочкой с грудями взрослой женщины. Дмитрий бросает быстрый взгляд на ее тело, снова смотрит на меня. — Похоже, теперь никто из беременных не хочет подвергаться наблюдению.

Против своей воли я краснею; Дмитрий издевательски смеется, но вскоре смех переходит в приступы кашля, он сгибается и ловит ртом воздух. Затем вытирает губы рукавом лабораторного халата и разглядывает оставшийся кровавый след.

— Надо было отправить ее ко мне. Я бы ее убедил.

Рядом с нами таращится в потолок неподвижная девочка, напоминающая восковую куклу. Безумный коктейль эндокринных нарушений заставил ее впасть в кататонию. Вид девочки придает мне смелости.

— У тебя еще остались скребки?

Дмитрий смеется, хитро и вкрадчиво. Поглядывает на мою исцарапанную щеку.

— А что скажет твоя когтистая пациентка, если узнает?

— Пожалуйста, Дмитрий. Не надо. Я и так себя ненавижу.

— Не сомневаюсь. Между своей религией и своей профессией, как между двух огней. Я удивлен, что твой муж терпит твою работу.

Я отворачиваюсь.

— Он молится за меня.

— Разумеется, Бог решает все проблемы.

— Не надо.

Дмитрий улыбается.

— Возможно, именно это я упустил в своих исследованиях. Мы все должны просто попросить Бога, чтобы младенцы не впитывали химикаты своих матерей. Коротенькая воскресная молитва, Лили, — и ты сможешь вернуться к фолату и витаминам. Проблема будет решена. — Он неожиданно встает, распрямляется до своих шести с половиной футов, словно вытянувший ноги паук. — Идем, консуммируем твое лицемерие, пока ты не передумала. Я не вынесу, если ты вдруг решишь положиться на свою веру.

В лаборатории Дмитрия флуоресцентные лампы освещают столы из нержавеющей стали и исследовательское оборудование.

Дмитрий роется в ящиках. На столе перед ним лежит одинокий комок плоти, влажный и непристойный на стерильной сверкающей поверхности. Дмитрий замечает, что я смотрю на него.

— Ты не догадаешься, что это. Обычно они меньше.

Часть комка чуть больше глазного яблока. Остальное — тонкий придаток, свисающий из основной массы. Мясистая, сосудистая, жирная пульпа. Дмитрий копается в очередном ящике. Не поднимая глаз, отвечает на собственный вопрос:

— Гипофиз. Восьмилетней девочки. Она страдала от ужасных головных болей.

Я шумно втягиваю воздух. Даже для химии это слишком.

Дмитрий улыбается моей реакции.

— В десять раз крупнее нормы. И не в группе риска: прекрасное наблюдение во время беременности, хорошие защитные маски, пища с низким содержанием пестицидов. — Он пожимает плечами. — Думаю, мы проигрываем битву. — Открывает следующий шкафчик. — А. Вот. — Он достает упакованный в фольгу квадратик размером с презерватив с черно — желтой маркировкой и передает мне. — Я уже списал дозу как выданную. На статистику это не повлияет. — Он кивает на комок плоти. — А ей он точно ни к чему.

«НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ», — гласит надпись на фольге. Также присутствует контрольный идентификатор и эмблема Отдела испытаний на человеке Управления по контролю за продуктами и лекарствами: двойная спираль ДНК и микроскоп. Я протягиваю руку, но Дмитрий отодвигает пакетик.