Избранные произведения в одном томе

Сосед вышел за калитку и упал.

Дворничиха ползасова задвинула — скончалась.

Муж открыл окно и дал дуба.

Сын сел в такси — и в реанимацию.

Дирижер взмахнул палочкой — и рухнул головой в пюпитр.

Парень что-то вспомнил — и не откачали…

А забеременела в указанный период одна женщина, но родители уговорили ее сделать аборт, чтоб могла закончить школу.

Ставь птицу

Для Р. Карцева и В. Ильченко

За столом — кладовщик. Перед ним — механик с мешком.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— У нас к вам сводная заявочка.

— Сводная заявочка.

— Я думаю, прямо по списку и пойдем.

— Прямо по списку и пойдем.

— Втулка коническая.

— Нету.

— Конической втулки нету?!

— Откуда, что вы?! Не помню, когда и была.

— Коническая втулка?! Я же издалека ехал…

— Так, издалека. Я сам не местный.

— А ребята брали.

— Какие ребята, кто их видел?

Механик вынимает из мешка стаканы, бутыль, наливает. Оба молча выпивают.

— Втулка коническая.

— Ставь птичку.

— Что ставить?

— Птичку ставь. Найдем.

— Подшипник упорный ДТ‑54.

— Нету.

— Так ребята брали.

— Какие ребята?!

Механик снова вынимает стаканы, бутыль, наливает. Оба пьют.

Механик прячет стаканы и бутыль.

— Подшипник упорный ДТ‑54.

— Ставь птицу. Найдем.

— Диски спецления «ГАЗ‑51».

— Еще раз произнеси, недопонял я.

— Диски спецления. Для спецления между собой. Педаль специальная.

— Нету.

— Так… ребята…

— Нету!

Достает стаканы, бутыль, наливает.

— Ой!

— А-а!

— Ой!

— А-а!.. Буряковый… Сами гоните… Хорошо. А то на соседнем заводе спирт для меня из тормозной жидкости выделяют. У них там лаборатория — культурно, но у меня судороги по ночам и крушения поездов каждую ночь.

— Диски спесления?

— Бери, сколько увезешь.

— Псису?

— Рисуй.

— Уплотнения фетровывыстыеся восьмой номер.

— Недопонял.

— Фетровыстывыяся уплотнения восьмой номер.

— Ах, фетровывыя?

— Да, фетровывыстывыяся, но восьмой праа-шу.

— Все равно нету.

Механик наливает кладовщику.

— Себе!

— Я не могу. Меня послали, я должен продержаться.

— Один не буду.

— Не могу — еще список большой.

— Езжай назад.

— Назад дороги нет! (Наливает себе. Выпивают.)

— Уплотнения фетровые.

— Где-то была парочка.

— Псису?

— Рисуй.

— Пятеренки… шестеренки… вологодские.

— Как ты сказал?

— Сейчас. — Срочно уходит. Возвращается. Не попадает на стул.

— Целься, целься.

— Пятеренки… шестеренки. Четвереньки вологодские.

— А‑а‑а, вологодские. Нету.

— Псису? — Наливает кладовщику.

— Себе.

— Не могу.

— Езжай назад.

— Назад дороги нет!

Пьют.

— Пятеренки, шестеренки?

— Пошукаем.

— Псису?

— Рисуй.

— Пошукаем псису? (Неожиданно.) «Здравствуй, аист, здравствуй, псиса… Та-ак и должно бы‑ыла‑а слушисса-а. Спасибо, псиса, спасибо, аист…»

— Давай сначала до конца списка дойдем.

— Дойдем, дойдем. Я уже почти дошел… Три салата…

— Чего-чего?

— Трисаторные штуки, четыре псисы и бризоль… (Собрал все силы.) Экскаваторные шланги, четыре штуки, и брызент…

— Брезента нет. Пожарники разобрали.

— Может, водочки?

— Нету брезента.

— А коньячку?

— Нету брезента.

— Сосисочный фарш.

— Нету брезента.

— Банкет для семьи с экскурсией…

— Нету брезента, и не наливай.

— Верю тебе, Гриша, если нет, ты не пьешь, ты честный человек.

Если бы я был женщиной

Если бы я был женщиной, я бы вел себя совершенно иначе. Я был бы умный, обаятельный, юный, веселый и счастливый. У меня была бы куча поклонников, но при встрече со мной я бы растерялся и умолк. С этим не шутят. Я бы влюбился в меня и стал моей женой.

Ужас, как я успеваю проснуться умытой и причесанной? И почему в любое время суток на мне платье, юбка, жакет и белые зубы? Где я научилась ремонтировать квартиру? А как я терпелива с ним, то есть со мной. Я от него безумею и теряю дар речи. Это ж надо, чтоб так повезло. Какой он у меня, боже. Я живу ради него, я помогаю ему во всем и работаю специально, чтобы не сидеть дома. Но когда нужно, я рядом. Днем, вечером, утром. Всегда, когда нужно. И всегда, когда не нужно, меня нет. Где я, я не знаю сама, но рядом меня нет.

Как я перерабатываю эти дурацкие сосиски и вокзальные шницели в такую стройную фигурку, не знаю сама. Я еще печатаю на машинке и танцую в одном шикарном ансамбле. Поэтому я большей частью в Париже и Мадриде. Звоню из Мадрида и прошу вовремя поливать цветы. Там умолкает музыка и кто-то отвечает: «Ладно». А через два месяца втаскиваю чемодан. «Включи, милый, это какое-то новое видео, ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь. Да, чуть не забыла — вот ключи, это новое «Пежо» для тебя и новое пальто для твоей мамы».

Потом я снова иду на репетицию, чтобы присутствовать и отсутствовать одновременно. Да, еще шью и правлю текст. Я — его запоминающее, отвечающее и стирающее устройство. Да, чуть не забыла, я же счастлива с ним. Тьфу ты, господи, как же я могла забыть! Он же мне не простит. Опять будет скандал. О боже, как я забыла… Теперь на неделю хватит. Он же не отстанет, пока я со слезами всеми святыми не поклянусь, что я счастлива. Нет, ну он действительно очень хорош. Ну, во‑первых, умен. Во-вторых, аккуратен, в‑третьих, остроумен, справедлив к окружающим и, в общем, ко мне.

— Ты уже вернулся?..