Избранные произведения в одном томе

Я медленно повернулся. Она стояла на две ступеньки ниже меня на лестнице, прислонившись к деревянным перилам. Руки она закинула назад за перила, так что очертания ее грудей отчетливо проступали под мужской рубашкой.

В это мгновение я вдруг понял, что в женщине, одетой в мужскую одежду, все же есть нечто привлекательное. Я не мог отвести от нее взгляда. Каппи вдруг показалась мне желанной и родной — во что я с трудом мог поверить.

— Да нет, все нормально, — сказал я, уставившись на нее. — Все в порядке.

Она закатила глаза.

— Опять ты за свое.

— В чем дело?

— За последние несколько месяцев ты едва удостоил меня взглядом. Но стоило мне одеться в мужское, как у тебя слюнки потекли. И как это следует понимать, Фуллин?

— Никак. — С некоторым усилием я перевел взгляд на покачивавшиеся на темной воде рыбацкие лодки. — Боннаккут рассказывал про тебя забавные вещи.

— Какие?

— Так, разные глупости. — Я снова посмотрел на нее, пытаясь найти хоть какие-то признаки вины, но не увидел ничего — впрочем, худощавое лицо с мягкими чертами, по-своему привлекательное, сейчас казалось довольно напряженным. Возможно, стоило прямо спросить ее об отношениях с первым воином, но я был не в состоянии задавать вопросы о чем бы то ни было. Поэтому повернулся в сторону озера и пробормотал: — Боннаккут — дерьмо.

— И вовсе не такой уж он плохой, — возразила она. Я не мог понять, то ли она его защищает, то ли просто пытается мне противоречить. В последнее время у нее вошло в привычку ни в чем со мной не соглашаться, исключительно из желания досадить. — Так что он говорил?

Я покачал головой. Как бы ни оскорбляли меня намеки Боннаккута, не хотелось обсуждать это с Каппи. Мне вообще не хотелось что-либо с ней обсуждать. Но я не смог удержаться:

— Лита утверждает, будто ты согласилась стать Смеющейся жрицей.

— Кто-то ведь должен. — Она пожала плечами. — Доктор Горалин нашла опухоли в грудях у Литы. В обеих. Это ее последний солнцеворот.

— Плохо, — проговорил я таким тоном, каким всегда говорят о смерти. Но мгновение спустя вспомнил о нашем медленном танце в лесу. — Очень плохо.

— Вот почему Лита попросила меня стать ее преемницей, — продолжала Каппи. — И мне действительно этого хочется, Фуллин. Очень хочется. Тобер-Коуву нужна жрица, в противовес служителю Патриарха. Кроме того, — слегка улыбнулась она, — ее наряд мне вполне к лицу. Если, на твой взгляд, я неплохо выгляжу в чулках с подвязками, то со стручками на поясе буду просто неотразима.

Я представил Каппи и себя на ложе из травы, посреди леса… Это могло быть весьма интересно, если на ней заодно будут и чулки с подвязками.

— Значит, ты собираешься выбрать своим Предназначением женщину? — спросил я.

— Я пытаюсь сказать тебе об этом уже который месяц, — усмехнулась Каппи, — но ты почему-то все время избегал этой темы.

— Ты все время пыталась добиться от меня ответа, как собираюсь поступить я. И никогда не говорила от том, чего хочешь сама.

— Потому что ты никогда не спрашивал!

— Я полагал, что когда решишь, то сама скажешь. Какой смысл все время спрашивать меня, если ты действительно хотела сказать мне о своих намерениях?

— Все вы таковы, мужчины! — Каппи села на верхнюю ступеньку и демонстративно закрыла лицо руками. Широкие рукава отцовской рубашки свисали с ее тонких запястий, словно манжеты пеньюара. Казалось странным, что ее одежда вызывает у меня желание обладать ею, в то время как все остальное заставляло искать повод, чтобы избегать.

Я присел рядом с ней.

— Ты действительно хочешь стать следующей Смеющейся жрицей?

Она подняла голову.

— Мы, ее ученики, называем Литу просто жрицей. Слово «Смеющаяся» было придумано и добавлено скорее для забавы. Когда служитель Патриарха говорит подобные глупости, так и хочется стукнуть его мотыгой.

— Так ты хочешь или нет?

— А почему нет?

Я пожал плечами. Первой моей реакцией было возразить ей. Мало того что жрица считалась посмешищем среди мужчин поселка, но у нее к тому же хватало обязанностей — благословлять младенцев, обряжать мертвых, рассказывать сказки детям, сидя на неудобном деревянном табурете позади здания Совета, пока шло собрание мужчин-старейшин. У Каппи просто не осталось бы времени на все то, чем должна заниматься жена, — ведь, несмотря ни на что, предполагалось, что я стану мужем Каппи после нашего Предназначения…

Все в поселке ожидали, что мы поженимся. Все говорили, что мы будем прекрасной парой.