Избранные произведения в одном томе

В этом пригородном поселке, носящем название Любомировка по имени какого-то давно забытого Любомира, произошло то, в честь чего впоследствии воздвигают монументы. Против вертолетов фермеры со своими прадедовскими ружьями были, разумеется, бессильны, и добрая половина их была преспокойно перестреляна с воздуха. Но многие спаслись и рассеялись по округе.

Впоследствии так и не удалось выяснить, кто первым бросил клич: «Граждане, к оружию!», да и был ли этот первый? Если да, то он скорее всего погиб вместе с десятками других патриотов, отдавших жизни за свободу в первый день восстания. Много ли нужно огня для взрыва пороховой бочки? Одна спичка. А что до почти мгновенного распространения восстания на всю освоенную территорию Тверди, то ведь мобильная связь работала поначалу без перебоев.

Клича оказалось достаточно. Во многих городках и поселках восставшими верховодили представители местной администрации, и то была хорошая новость для полицейских, догадавшихся сразу сложить оружие и выказать сочувствие идеям восставших. В других местах не обошлось без расправ над «приспешниками и наймитами метрополии», и чем ожесточеннее было их сопротивление, тем безжалостнее действовали бойцы народных дружин — формирований сборных, чтобы не сказать — сбродных, не имевших постоянного состава, кое-как руководимых теми, кого вытолкнул наверх момент, в достаточной мере неуправляемых и, разумеется, натворивших много больше разных дел, чем это требовалось для смены власти. Иначе и быть не могло. Что летит, когда рубят лес, ась?

Многие подробности первых часов восстания я узнал, разумеется, гораздо позже, а пока мне было важно одно: прояснить общую обстановку. И я вцепился в Пита.

— Не знаю! — уже через минуту кричал мне Пит, выпалив главное. — Ничего не знаю! Боба нет, тебя нет, за забором стреляют…

В городе действительно постреливали, причем во многих местах разом. Иногда в каком-нибудь месте стрельба ненадолго стихала, потом возобновлялась с удвоенной силой.

— Охрана на месте?

— Да охрана-то на месте, а только если толпа на нас полезет…

— А где Боб?

— Не знаю! — Он был близок к истерике. — Кто это с тобой?

— Кто надо! Что сейчас делается у Врат?

— Не знаю!

Толку от него не предвиделось никакого. Пит ни черта не знал и только дрожал, как овечий хвост. Неврастеник. Ну с какой радости толпа ринется громить нашу фирму? Она ведь принадлежит не землянам.

Радио молчало. Я взял да и позвонил маме.

— Жив? — Голос мамы выражал скорее облегчение, чем радость. Я бы очень удивился, начни она причитать и всхлипывать от счастья.

— Да что со мной сделается! Ты-то в безопасности?

— Не беспокойся. Сижу дома, боюсь простуды. — Мама хихикнула. — Держи связь с Рамоном, он скоро будет здесь. До тех пор постарайся не лезть под выстрелы, а то я тебя знаю…

Я тоже себя знал. Выходит, за бетонным забором нашего предприятия будут происходить главные в истории Тверди события — события, которых население нашей колонии ждало без малого триста лет! — а я буду отсиживаться? Противно это. Да тут еще Дженни…

Врата! Твердиане не какие-нибудь звери, но землян не любят давно и искренне. Когда толпу срывает с тормозов — а сейчас именно такой момент, — землянину лучше быть по ту сторону Врат.

Я попытался вызвонить Боба. Безрезультатно. На второй попытке мой телефон попросту умолк — видно, кто-то из Администрации догадался приказать отрубить мобильную связь. Чего и следовало ожидать.

— Оружие есть? — рявкнул я на трясущегося Пита.

— Оружие?.. — Казалось, он не понял сразу. — Какое оружие? Нет у меня никакого оружия! У охраны разве…

— Третий склад открыт?

— Заперт. — Пит судорожно глотал слюну, выпучивал глаза и вид имел такой, будто его вот-вот должны были поволочь на виселицу. — Заперт склад и опечатан…

— Кто приказал?

— Не знаю!.. Какой еще склад? Зачем тебе склад?!

— А ну, брысь с дороги…

Я сам еще не до конца понимал, что собираюсь делать, но знал, что хранится у нас на третьем складе в ящиках с наклейкой «медицинская техника». Пит Боярский этого не должен был знать, он пытался «образумить» меня лишь для того, чтобы я составил ему компанию — уж очень тягостно ему было дрожать одному. Ага, как же… Жди!