Избранные произведения в одном томе

Нет-нет! Скажи сперва ты — а потом у тебя будет право спрашивать о чем угодно.

Но я не хочу никаких прав, — улыбнулась она.

Тем большим удовольствием будет для меня отвечать на любые твои вопросы. Но прошу — прояви милость и уступи мне первый вопрос.

Мужчины эгоистичнее и требовательнее женщин — и я никак, никак не мог удержаться.

Когда она кивнула, я спросил:

Нора, милая, когда же ты станешь моей? Когда мы поженимся?

Глаза ее светились, нежная улыбка тронула губы.

Ну уж нет! Сначала ты ответишь на мой вопрос.

Но почему, дорогая?

Потому что я думаю о будущем, милый мой. Ты знаешь, Артур, что я люблю тебя, я с радостью исполню любое твое желание, но ты должен подумать и обо мне. Я всего лишь крестьянка…

Крестьянка? — я рассмеялся. — Нора, ты самая утонченная леди, которую я встречал в жизни! Ты словно королева — такая, какой должна быть королева!

Артур, я горда и счастлива, что ты так высоко ценишь меня, но это не меняет ситуации — я крестьянка. Посмотри на мое платье, на мой дом. Да, я знаю, тебе все вокруг нравится, тебе не важно все это, и это лишь демонстрирует твое благородство. Но, дорогой, даже мой скромный жизненный опыт заставляет видеть, что мы вышли из разного круга. Я не хочу, чтобы твоя семья или твои друзья жалели тебя и говорили: «Бедолага! Какую прискорбную ошибку он совершил. Взгляните на ее манеры — она явно не одна из нас». Я не вынесу этого, потому что не хочу, чтобы кто-либо жалел моего любимого! Артур, это разобьет мне сердце!

На глазах ее выступили слезы. Я порывисто прижал Нору к груди, словно этим мог защитить ее от тревог.

Нора! Никто на свете не скажет о тебе ничего подобного. Ты просто не можешь оказаться недостойной или недостаточно изящной. Что же до моей семьи и друзей, никто из них не сможет устоять перед твоим очарованием. Иначе они не были бы моими друзьями и близкими.

Но, Артур, это ведь может оказаться правдой! Я много училась: как правильно говорить, как вести себя, я читала и слушала о мире — большом мире, который сильно отличается от нашей тихой и скромной жизни здесь. Я не то чтобы беспокоюсь о будущем и не хочу создавать лишние затруднения. Но я должна понимать, что правильно и что нет, я должна знать, как положено вести себя твоей жене. Когда я покину свой дом, никто из знакомых мне людей не сможет последовать за мной, мне не у кого будет спросить совета. Да никто из моих близких и не смог бы дать мне совет, уместный в той, другой жизни. Наши миры — твой и мой — так различны!

Нора, но разве я не буду всегда рядом с тобой? — в этот момент я чувствовал себя необычайно сильным и могущественным.

О да, конечно! Артур, как ты не понимаешь — я так люблю тебя, что хочу быть для тебя самой лучшей, в том числе и в глазах других. Ты не заслуживаешь меньшего. Но ты должен помочь мне. Я не кокетничаю, мне действительно не хватает знаний, и это заставляет меня робеть. Даже сейчас, — голос ее задрожал, она прикрыла глаза ладонью.

О милая, милая моя! — воскликнул я страстно. — Скажи мне, чего ты хочешь, и я от всего сердца приду тебе на помощь.

Артур, позволь мне учиться — я хотела бы пойти в школу, хорошую школу, на год или на два, прежде чем мы поженимся. О, я буду усердно трудиться, я сделаю все, чтобы стать лучше! Я буду помнить, что каждый час стараний позволяет мне сделать еще один шаг вверх к тебе, к твоему уровню!

Я был искренне тронут, так что горло перехватило от волнения, и я не сразу смог заговорить что такого сделал я в жизни, чтобы заслужить такую любовь?

Потом мы сидели рука об руку и обсуждали детали нового замысла — я без колебаний согласился разделить и поддержать ее желание. Я предложил отправить ее на некоторое время в Париж, а потом в Дрезден, с тем чтобы завершить образование к Англии. Ей следовало учить языки, в том числе итальянский, но туда, в Италию, мы поедем позже — уже вдвоем, на медовый месяц. Она слушала меня, чуть склонив голову, в молчаливом восхищении, а когда я заговорил о нашем предполагаемом путешествии в Италию и о том, как мы вместе будем наслаждаться старинной красотой этого мира, мягкостью света и богатством красок этой чудесной южной страны, глаза Норы засияли, а нежная раковина девичьего ушка порозовела — тут я не удержался и поцеловал его. Она прижалась ко мне и спрятала лицо у меня на груди.

Я видел, как краска разлилась по ее шее, потом Нора отстранилась, посмотрела мне прямо в глаза и с предельной серьезностью сказала:

Артур, конечно, я совсем мало знаю о настоящем, большом мире, но вряд ли принято у всех джентльменов оплачивать образование будущей жены, как бы прочен ни был договор о будущем браке. Ты знаешь, что у моего папы нет денег для такого предприятия — тем более с размахом, о котором ты сейчас говоришь. Разумно ли тебе спешить с тратами? И не будет ли справедливее нам сначала пожениться, а потом… потом принимать решение о моем обучении и поездках — в разные школы и в Италию?

Столь благородный жест не был наигранным, он родился из глубоких благородных чувств и высоких представлений. Я был поражен и растроган ее готовностью к самоограничению.