Избранные произведения в одном томе

В тот день я ушел немного раньше остальных рабочих, которым не о чем было заботиться, кроме того, чтобы быть на своих местах, когда прозвучит свисток Холидея, и пошел доложиться своему наставнику, который сидел в маленькой стеклянной будке в дальнем конце столярного цеха. Склонившись над верстаком, Джек что-то затачивал, да так сосредоточенно, что не слышал меня, поэтому я ушел. Уверяю вас, дамы и господа, с точки зрения ученика неразумно слишком навязываться учителю, когда он занят своим личным делом!

Когда наступило время готовности и зажегся свет, Холидей, как обычно, был на своем посту. Он выглядел очень бледным и больным — таким больным, что ассистент режиссера даже сказал: если Джеку хочется пойти домой и отдохнуть, он возьмет на себя его обязанности и проследит, чтобы все было сделано в лучшем виде. Холидей поблагодарил и ответил, что ему вполне по силам остаться.

«Я действительно чувствую себя немного слабым и больным, сэр, — сказал он. — Недавно мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. К счастью, все уже прошло, и я уверен, что смогу справиться с предстоящей работой».

Затем двери распахнулись, и субботние зрители хлынули в зал. «Виктория» — замечательный зал для субботних вечерних представлений. Какими бы ни были остальные вечера, этот наверняка будет хорошим. По общему мнению, эти представления обеспечивали благосостояние «Виктории», и ее управляющие отдыхали всю остальную неделю. Актеры знали это и не особенно надрывались с понедельника по пятницу, но к субботе снова подтягивались и обретали форму. Никакого плохо выученного текста и промахов в субботний вечер — иначе им грозил нагоняй.

Мортимер был одним из самых старательных. Он никогда не расслаблялся, потому что слабость никогда не входила в число пороков Арлекина. Скажу больше: где слабость, там нет Арлекина, вот и всё. Но Мортимер всегда прилагал дополнительные старания в субботний вечер. Когда он прыгал сквозь люк-провал[218] в форме звезды, он взлетал на пару футов выше обычного. Для этого мы всегда использовали гораздо больший груз, и Мортимер всегда лично все проверял. Вы же понимаете, что это не шутка — вылетать через люк так, словно тобой выстрелили из пушки. Края люка, выполненные в форме лучей звезды, нужно было держать свободными, а пружины у их основания — хорошо смазанными, иначе в любой момент могла случиться катастрофа. Более того, кого-нибудь специально назначали следить за чистотой сцены. Я помню, как однажды много лет назад, в Нью-Йорке, слышал, что Арлекин погиб из-за рабочего сцены, которого здесь называют «постановщиком»: тот наступил на люк как раз в тот момент, когда повернули рычаг и отпустили противовес. Вдову актера не очень-то утешило, что этот рабочий тоже погиб.

В ту ночь миссис Холидей выглядела красивой как никогда и поднимала ножки еще выше, чем прежде. Потом, переодевшись, чтобы идти домой, она, как всегда, подошла и встала за кулисами перед началом арлекинады. Старина Джек пересек сцену и встал рядом с ней; я видел, как он прошел вдоль скользящего освещения рампы, когда закрылся занавес после «Царства радости», и невольно заметил, что он по-прежнему смертельно бледен и все время бросает взгляды на «звездный» люк-провал. Видя это, я, естественно, тоже туда посмотрел, так как опасался, не случилось ли с люком чего-нибудь. Впрочем, я уже проверял, в порядке ли он и хорошо ли смазаны маслом петли, когда сцену готовили к вечернему шоу, а так как его весь вечер больше ни для чего не использовали, то я был спокоен. Мне показалось, что, когда луч прожектора отразился от бронзовых петель люка, там что-то сверкнуло. Прожектор был установлен на мостике как раз над люком — специально для освещения Арлекина и его большого прыжка. Люди обычно выли от восторга, когда Арлекин вылетал из люка, а потом поджимал ноги в воздухе, широко их раскидывал на мгновение и снова выпрямлял при полете вниз, сгибая колени только в момент приземления на сцену.

Когда дали сигнал, противовес сработал нормально. Я это понял, потому что звук, который он издавал в тот момент, был правильным. И все же что-то пошло не так. В тот момент, когда Арлекин коснулся люка головой, тот не открылся плавно, как должен был. Раздался удар и такой звук, будто что-то рвалось, обломки «звезды» разлетелись во все стороны, и часть из них полетела на сцену. А вместе с ними летела разноцветная, сверкающая фигура, которую все мы знали.

Но почему-то Арлекин летел не так, как обычно. Он выглядел прямым, но лишенным обычной гибкости. Ноги его не двигались, и, взлетев высоко, — хоть и совсем не так высоко, как всегда, — он как-то перевернулся и приземлился на бок. Зрители закричали, а все стоящие за кулисами актеры и рабочие выбежали на сцену и окружили Мортимера — некоторые в своих сценических костюмах, а другие уже переодетые в обычное платье. Человек в блестках лежал неподвижно.