Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах

На третий день я наконец вышел из комы. Я видел, какие бледные и измученные лица у моих друзей. На разреженном горном воздухе они двигались медленно и неуверенно, многие ходили сгорбившись, словно за последние тридцать шесть часов постарели на десятки лет.

Теперь выживших было двадцать девять, большинство — молодежь от восемнадцати до двадцати пяти. Самым старшим был тридцативосьмилетний Хавьер Метол, но он так страдал от горной болезни, что едва держался на ногах. Из экипажа выжил только Карлос Рок, механик, но он впал после крушения в состояние шока и только бормотал что-то бессмысленное. Он даже не мог нам сказать, где находятся сигнальные ракеты и одеяла, которые имеются в каждом самолете на случай аварии. Не было никого, кто мог бы нам помочь, кто знал бы что-нибудь о горах и о самолетах, о том, как выжить в экстремальной ситуации, но мы не впадали в панику.

Многим мы обязаны Марсело Пересу, благодаря решительности которого была спасена не одна жизнь. С первых минут он был смел, решителен, предусмотрителен — точно так же он вел себя во время матча по регби. Он ни секунды не забывал о том, что ошибаться здесь нельзя, что горы заставят нас горько поплатиться за каждую ошибку. Он четко наладил уход за ранеными, а без загородки, которую он построил, мы бы в первую же ночь погибли от холода.

Ночью Марсело спал в самой холодной части салона и просил, чтобы остальные здоровые парни следовали его примеру. Он постоянно заставлял нас что-нибудь делать, хотя многие предпочли бы сбиться в кучку и ждать, пока нас спасут. Но самое главное, он поддерживал наш дух, постоянно твердил, что нас непременно спасут. Он был уверен, что помощь на подходе, и убеждал в этом остальных. Однако он понимал, что вести себя надо очень осторожно. Он собрал все, что нашел съедобного в чемоданах и в салоне. Еды оказалось немного — несколько шоколадок, немного конфет, орехи, печенье, сухофрукты, несколько баночек с джемом, три бутылки вина, виски и несколько бутылок ликера. На второй день он стал выдавать паек. На каждого выходило по кусочку шоколада или по ложке джема и по глотку вина. Голод это утолить не могло, но силы придавало.

В те первые дни мы очень надеялись на спасение. На четвертый день после полудня над нами пролетел небольшой самолет, и несколько человек, которые его видели, уверяли, что он пошел на снижение. Все решили, что это был знак, нас заметили, и все несказанно обрадовались. Мы ждали, пока не начали сгущаться сумерки, помощи не было. Марсело уверял, что летчики того самолета наверняка пришлют спасателей, но некоторые из нас в этом сомневались.

— Почему они так долго нас ищут? — спросил кто-то.

Марсело отвечал, что, быть может, в горах вертолеты летать не могут — здесь слишком разреженный воздух, поэтому спасатели добираются сюда пешком, а на это нужно время.

— Но они могли хотя бы сбросить нам с самолета припасы.

Марсело отвечал, что это невозможно. Все, что сбросят с самолета, просто утонет в снегу. И летчики это отлично знают.

Большинство ребят считали объяснения Марсело вполне разумными. А еще они верили в милосердие Божье.

— Господь спас нас при крушении, — говорили они. — Не для того же, чтобы оставить здесь на верную смерть.

Все это я слушал, пока ухаживал за Сюзи. Мне тоже очень хотелось полагаться на Господа. Но Господь уже забрал мою мать, Панчито и многих других. Почему Он должен помочь нам, если забрал остальных? Я никак не мог избавиться от жуткого чувства, что мы здесь предоставлены сами себе. Меня захватило ощущение полной беспомощности. Я понимал, что Сюзи умирает, что ее нужно как можно скорее доставить в больницу. Каждый час был для меня мучением и, хотя я беспрерывно молился, все же не переставал удивляться, что остальные так надеются на спасение.