Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Во всем ходе доказательства слово «доля» относилось всегда к соотношению между величиной процента и валовой выручкой от труда, выполненного при помощи капитала. Теперь, при применении вывода из своего доказательства, Кэри извращает смысл слова «доля» так, что оно выражает собою соотношение между величиной пользования и ценностью основного капитала, другими словами, процентную ставку. Он говорит о «доле в 10%», причем он под этими словами уже не понимает 10% выручки, полученной от труда при помощи уступленного капитала, а 10% самого капитала; и в падении процентной ставки от 10% до 4%, «в этом падении доли, взимаемой за пользование капиталом», он усматривает непосредственное применение раньше доказанного закона падения «доли» и даже не подозревает, что эта «доля» прежде обозначала совсем не то, что теперь.

Чтобы убедить читателя, что в этом моем упреке речь идет не о мелочах, я попрошу его принять во внимание следующий конкретный пример, в котором я постараюсь придерживаться как можно ближе хода мыслей Кэри.

Допустим, что при помощи стального топора рабочий в течение года может срубить 1000 стволов. Если существует только один такой топор, а другого такого достать нельзя, то собственник его может требовать за уступку пользования им значительную часть валовой выручки, например, половину и действительно получить ее. Ценность капитала, которую при таком положении дела приобретает этот единственный топор в силу монополии, будет также велика; она примерно будет равняться ценности такого количества стволов, какое можно срубить при помощи топора в течение двух лет, т. е. ценности 2000 стволов. Цена в 500 стволов, которую платят за пользование топором в течение года, в данном случае представляет собою долю, равную 50% от годовой валовой выручки и 25% ценности капитала. Это уже доказывает, что обе эти доли не тождественны.

Но посмотрим дальше.

С течением времени начинают производить стальные топоры в любом количестве. Ценность этих топоров падает до величины теперешних издержек воспроизводства. Если эти издержки равны, например, 18 рабочим дням, то ценность стального топора будет приблизительно равняться ценности 50 стволов деревьев, для срубки которых тоже понадобилось 18 рабочих дней. Конечно, собственник топора теперь будет уже довольствоваться за предоставление пользования топором меньшей долей из тех 1000 стволов, которые можно срубить при помощи такового в течение года; вместо половины стволов, которую он получал прежде, он теперь получит, положим, только двадцатую часть таковых, т. е. 50. Эти 50 стволов представляют собой 5% валовой выручки, с одной стороны, и 100% ценности капитала, топора — с другой.

Что же оказывается? Прежде доля, равная 50% валовой выручки, представляла собою только 25% ценности капитала, топора, теперь же меньшая доля, равная только 5% валовой выручки, представляет собой 100% ценности капитала. Другими словами, доля валовой выручки пала до одной десятой первоначальной своей величины, между тем как процентная ставка, отвечающая этой же доле, могла увеличиться в четыре раза.

Так различны могут быть «доли», которые Кэри так легкомысленно смешивает, и поэтому закон «падения доли капиталиста», выведенный Кэри, ничего не доказывает для изменения процентной ставки, в качестве которого он постоянно этот закон интерпретирует!

Ввиду вышеизложенного вряд ли нужно еще доказывать, что рассуждения Кэри лишены всякого значения для объяснения процента на капитал. Кэри даже не затрагивает сути проблемы, т. е. объяснения того, почему ценность выручки, выпадающей на долю капиталиста, больше ценности самого капитала, затраченного на производство. Грубое quasi-решение, которое он дает, не может удовлетворить даже самых скромных требований. То обстоятельство, что такое решение проблемы встретило сочувствие в произведениях некоторых почтенных авторов как наших, так и иностранных, служит доказательством недостаточной основательности и точности, проявляемой, к сожалению, при исследовании нашей нелегкой проблемы.

Не многим основательнее а, может быть, так же неосновательно, как Кэри, высказывался и его ученик Пешайн Смит, произведение которого «Manual of Political Economy» (1853) недавно нашло себе большое распространение в Германии благодаря переводу Штепеля⁴¹⁵.