Избранный

Ради всего святого, он не мог нормально думать здесь. Не мог…

Он смутно осознал, что Блэй посмотрел на него. Потом что-то сказал. Но Куин мог лишь ходить кругами, собственническая нужда защитить своих детей затмевала все остальное.

Что, черт возьми, собирался сделать Роф? Король же не позволит Лейле…

Из ниоткуда Блэй появился перед ним, с каменным выражением лица и напряженной спиной.

— Я так не могу.

— Не можешь что?

— Ни минуты не могу оставаться с тобой в одной комнате.

Куин моргнул.

— Ну, так уходи. Я безоружен, забыл? А вокруг той долбаной спальни марширует херова туча братьев.

В ином случае он бы остался там. Со своими детьми.

— Да не вопрос, — пробормотал Блэй. — Я отправлюсь домой, собираюсь навестить мамэн.

Когда звуки повисли в наэлектризованном воздухе между ними, Куину потребовалась минута, чтобы осознать их смысл той кашей, в которую превратились его мозги.

Дома..? Мамэн… а, точно. Ее лодыжка.

— Ладно. Хорошо.

Блэй не сдвинулся с места. А потом тихо спросил:

— Тебя вообще волнует, вернусь я к рассвету или нет?

Повисла секундная пауза, мужчина отступил назад, и, качая головой, направился к двери. Куин смотрел, как он уходит… и какая-то его часть знала, что нужно окликнуть Блэя, помириться… удержать его. Но еще большая его часть осталась в той спальне, он пытался по крупицам собрать воспоминания о белом пятне, когда раскаленная добела ярость взяла контроль над его телом.

Господи… он действительно стрелял в особняке? В комнате, где находились его дети…

— Куин.

Он посмотрел через всю комнату на Блэя, который застыл в дверном проеме, прищурившись и стиснув зубы.

Мужчина прокашлялся.

— Проясним ситуацию: я никогда не забуду то, что ты сказал. И так же то, как ты выглядел с пистолетом в руке.

— Один такой будешь, — пробормотал Куин.

— В смысле?

— Я ничего не помню.

— Ну, ни хрена себе отговорка. — Блэй указал в него пальцем. — Ты не оправдаешь тот хаос, заявив, что ни черта не помнишь.

— Я не собираюсь это обсуждать.

— Значит, нам больше нечего сказать друг другу.

Блэй просто смотрел на него, и Куин покачал головой.

— Слушай, без обид, но сейчас я могу думать только о своих детях. Лейла оказалась не той, кем я ее считал, и она…

— К твоему сведению, ты только что сказал мне, что я — им не отец. — Голос Блэя звучал неестественно, словно он пытался скрыть свою боль. — Посмотрел мне в глаза и заявил, что я не имею никакого отношения ни к этим детям, ни к их матери.

Какое-то смутное эхо из глубин его подсознания прорвалось сквозь ярость, все еще пылающую в нем. Но он не смог ухватиться за эту ниточку. Он хотел одного — вернуться в ту спальню, забрать своих детей и уйти. Неважно куда, главное…

Блэй выругался.

— Не жди меня. Я не вернусь.

А потом Куин остался один.

Фантастика. Вдобавок ко всему его отношения полетели в унитаз.

Наклонившись набок, Куин выглянул из дверного проема, но лишь для того, чтобы выяснить, остался ли кто-нибудь из Братьев в коридоре со статуями. Да, там паслось стадо воинов… но, да ладно, будто кто-то из них мог уйти? Даже если Роф лично прогнал их?

Они, скорее всего, улягутся спать на пороге спальни, чтобы защитить женщину, которая этого не заслуживала…

В следующее мгновение Куин увидел в своей руке лампу, и он держал замену пресловутой китайской вазе так, словно был питчером ГЛБ[20]. Ну надо же… очевидно, он решил кинуть ее в себя же: Куин стоял перед одним из антикварных зеркал со старым стеклом, искажавшим его отражение.

Он напоминал монстра, его словно пропустили через жернова ночного кошмара, лицо было напряжено, как его кулаки, черты исказились настолько, что он едва узнавал себя. И, смотря на свое отражение, он понимал, что если бросит эту лампу, то в итоге разгромит всю комнату, сорвет картины со стен, разобьет окна, разбросает горящие поленья из камина по диванам, чтобы те основательно прогорели.

И на этом он не остановится.

Он не успокоится, пока его кто-нибудь не успокоит — цепями или же парой пуль.

Странно: его взгляд опустился на провод, свисавший с лампы, коричневый хвост метался по воздуху, как у нервной собаки, выпрашивающей прощение за какой-то проступок, которое животное неосознанно совершило.

Все его тело тряслось, когда Куин поставил лампу с шелковым абажуром на пол.

Выпрямившись, он краем глаза заметил окно и, не думая дважды, подошел к нему, открыл створку и закрыл глаза.

Но он не мог дематериализоваться. Не знал, куда направиться…

Стоп, минуту… у него была цель. Определенная, охрененно четкая цель.

Он внезапно и разом успокоился и призраком перенесся из особняка, злясь на свою вспыльчивость. Будь он спокойнее, то решение пришло бы к нему раньше.

Когда он принял форму, то ощутил хвойный аромат, густо наполнявший зимний воздух, почувствовал ветер, свистевший между сосновыми ветками. Вход в пещеру, у которой он появился, был спрятан за валунами, но если знаешь, где искать, то проблем не возникнет. Оказавшись внутри, он быстро сократил расстояние до ворот в Гробницу, и, запустив механизм, сдвигающий гранитную плиту в сторону, он полностью овладел собой, встав перед железными прутьями.