Изгнанники

За это время Нали из разбросанных поселений превратились в большие городские зоны, захватившие в свою орбиту гигантские территории. Одновременно непрерывный технический прогресс подчинил себе экономику и культуру Лон-Сера. Торговля стала весьма прибыльной, и многие в стране скопили значительные богатства. Но неумолимая индустриализация жизни Лон-Сера вызвала наряду с процветанием и жесткую конкуренцию Налей между собой, которая нередко грозила вылиться в гражданскую войну. Правда, Государям всегда удавалось добиться единства Совета Правителей и выработать соглашения, благодаря которым мир все-таки удавалось сохранить.

Однако в 2614 году по летосчислению, идущему от момента формального разделения Лон-Сера на шесть первоначальных Налей, умер Грейсон, последний из Государей. Так и не придя к согласию по поводу его замены, Совет Правителей решил и вовсе устранить монархию. Последовавшая за этим череда беспорядков и национального раздора позже стала иносказательно называться Объединением. На деле это была полоса кровавых разрушительных войн, длившаяся ни много ни мало свыше ста шестидесяти лет.

Когда не осталось Государя, смирявшего постоянные схватки между вассалами, любые раздоры, вызванные элементарной завистью и жаждой первенства и наполнявшие теперь все заседания Совета, перерастали в вооруженные столкновения, вскоре охватившие все земли. С ростом насилия и жестокости даже Правители начали осознавать, что само существование их Налей поставлено на карту, и тогда любое преимущество перед соперником стало цениться необычайно дорого. Поэтому-то и начались в Лон-Сере поиски людей с провидческим даром.

Как-то все согласились, что люди, обладавшие этой способностью, являлись потомками гилдринов. Доказать это было невозможно, да и невероятно, чтобы столь многочисленное племя могло происходить от тех немногих сторонников, что Гилдри привел с собой из Тобин-Сера. Но все же именем Гилдри называли людей, считавшихся ведунами. Управляющие и даже сами Наль-лорды прибегали, как и их предшественники, к помощи гилдринов в своей борьбе за власть и богатство. Поэтому впервые за пятьсот лет провидцы вновь приобрели в Лон-Сере значительное влияние. Тогда, будучи частью грязных интриг и подлостей эпохи, они сами становились их жертвами. За ними охотились наемные убийцы, в особенности за теми, кто состоял на службе в Брагор-Нале или у его влиятельных соперников. Жить становилось все опаснее, и потому многие из них бежали от этого государства и общества, по нисходящей спирали погружавшегося все глубже в хаос животного существования. Они удалились в ближайшие горы, где попытались создать собственные независимые поселения. Они сохранили отношения с единственным правительством — матриархатом Наля Уэреллы, которое не замарало себя физическим уничтожением врагов. На службе у Уэрелла-Наля гилдрины не состояли, поскольку во всем остальном он ничем не отличался от других Налей эпохи Объединения, но связей не прерывали. Как следствие, подозрительные главы других Налей, подстрекаемые Брагором, начали планомерное преследование людей, которые могли оказаться провидцами, и гилдринам ничего в конце концов не оставалось, как уйти на север, в малодоступные горные долины хребта Даалмар севернее Уэреллы-Наля. Там они основали пять поселков и жили в строгой изоляции от насилия и деспотии государства.

Плащ Гвилима трепетал и хлопал под порывами холодного ветра. Он никогда особо не размышлял о Налях и их роли в судьбе его собственного народа. Он и сейчас с улыбкой заметил, что эти рассказы, звучавшие в его сознании, были произнесены голосом отца.

Почему же именно сегодня? Найдя в ночном небе на востоке яркие звезды созвездия Арика над самой линией горизонта Гвилим с мольбой простер руки:

— Чего желаешь ты? Что ты хочешь мне поведать?

Новый порыв холодного ветра заставил Гвилима поежиться. Полог над входом в его жилище захлопал на ветру, словно маня к себе. Гвилим вздохнул. Иногда власть, которой он был наделен, была ему в тягость. Знание будущего подчас было не только даром, но и нелегким грузом, а видения всегда истощали его физически и духовно, вне зависимости от того, были они благоприятными или зловещими. Видение нельзя было вызвать, но он редко ложился спать, если надеялся, что оно его посетит. Однако сегодня он решил вернуться в постель. «Если бы только я мог уснуть», — подумал он, улыбнувшись при свете луны. Еще раз обведя взором весь поселок, Гвилим возвратился в теплое жилье и попытался заснуть, надеясь обрести ясность понимания, которое сон иногда приносил ему.

Как он и думал, видений в эту ночь не было, не было и на следующую. Но на третью ночь они наконец его посетили.