Изгнанница

Когда мы пошли по дороге, которую нам указали, я обернулась и посмотрела на Анлард. Конечно, это был всего лишь краешек королевства, предел земли, но все же - и этого я больше не увижу, раз ухожу в чужие края. Моросил дождь, было пасмурно. Деревенские дома поодаль нахохлились стаей черных ворон, как будто все вымокли насквозь. Стекла плакали нескончаемыми дождевыми ручьями. В колеях от колес и во впадинах следов накапливалась вода. Какая-то старуха сидела и смотрела мимо нас, на дорогу. Может быть, она ждала, что за ней вернуться. Но никто уже не придет. Мне стало ужасно грустно, я крепче взяла маму за руку, и мы побрели по дороге, такой же мокрой и скользкой, как на анлардской стороне, только чужой.

Нам объяснили, как дойти до временного поселения беженцев. Пути было не больше часа. И хотя лил и лил дождь, мы решили не мешкать, а идти. Но прошли совсем немного, как хлынул ливень. Нас увидели жители какой-то небольшой деревушки, стали махать нам, зазывать к себе. Промокли до нитки, но зато попали сразу в тепло, и нам дали сухую одежду, усадили к огню.

Мама поговорила с хозяевами, и они разрешили переночевать здесь. Денег за ночлег не так уж много попросили (денег у нас уже не было, мы продали им кое-что из вещей), а в придачу к купленному у них же хлебу и молоку дали свежего творога и поставили на стол мисочку с медом. Я и забыла, что можно что-то получить просто так. Вечером, когда мы с мамой ушли в отданную нам комнатку, я ее спросила:

-Почему люди бывают такие злые? Там, в Анларде, когда у нас не хватало денег, никто нам ничего не давал просто так.

-Там было очень много таких, как мы. Всех не накормишь, не приютишь, ты должна это понимать.

Ночью я никак не могла уснуть, хотя и сильно устала. Дождь лил все сильнее и сильнее. Я потихоньку встала и выглянула в окно. Ничего не видно - одна вода, как будто мы на корабле и плывем куда-то... Может, завтра я посмотрю вниз, с чердака, и не увижу ни поленницы под навесом, ни жалких черных бревен колодца, ни разрозненных жердей вылинявшего, мокрого забора. Под шум воды, наконец, начала засыпать, и мне не то почудилось, не то приснилось, что и правда пол покачивается, и мы плывем... Прежняя жизнь закончилась, теперь начнется все новое...

На следующий день мы так и не дошли до временного поселения беженцев. Мы обе простудились, и мама еще хуже, чем я. Утром нас разбудили хозяева, и мама еле смогла встать, она сильно кашляла. Мне тоже было плохо, хотя идти я, наверно, смогла бы, если недолго. Было даже странно, что мы смогли добраться так далеко, до другого государства, и простудились окончательно только в конце пути; наверно, нам просто повезло. Сначала я еще не поняла, что мама не сможет идти, но внезапно, как молния над ночным полем, эта мысль все осветила и дошла до самого сердца, и я очень испугалась. Я вдруг почувствовала, что мир - как огромный дом без крыши. Мы совершенно одни, и мы, в самом деле, можем погибнуть, и никто нас не спасет, да и не обязан спасать. Вспомнила, как ночью мне казалось, что этот дом - плывущий в новую жизнь корабль. А теперь я поняла, что этот корабль плывет без всякого курса и что никто не может обещать, что он причалит к берегу, а не расколется о скалы. Ветер шумел за окном, длинные ветки садовой ивы всплескивали, как руки, и падали, и потом снова били по стеклу...

Хозяева не прогнали нас, наоборот, разрешили перейти в более теплую, хоть и маленькую комнатку внизу, кормили нас, поили горячим чаем. Я была им очень благодарна и старалась помочь хоть чем-нибудь, подмести, прибрать, постирать. Через несколько дней мама почти перестала кашлять и могла уже вставать, и мы отправились дальше.