Изгнанный всадник

Джиллиан припарковала у дома пикап, и, не успев заглушить мотор, ощутила чьё-то присутствие.

Волоски на шее встали дыбом, словно за ней наблюдали. Если эти эгидовские засранцы решили шпионить, то познакомятся с дулом её ружья.

Чертыхаясь, она вылезла из машины и пошла к дому. Но стоило распахнуть входную дверь, как Джиллиан окутал запах свежей ели.

Из гостиной лился мягкий свет, такой знакомый, разноцветный, а когда Джиллиан зашла в комнату, в углу увидела рождественскую ёлку, а под ней – гору подарков.

В горле образовался ком, а в животе запорхали бабочки, а когда она ощутила чьё-то движение за спиной, бабочки просто взбесились.

– Ресеф, – прошептала Джиллиан.

– С Рождеством, – тихо проговорил он. – Знаю, что ещё рано, но мы так и не смогли установить ёлку, о которой столько говорили.

– Потому что к тебе вернулась память. – Джиллиан медленно повернулась, заставляя сердце успокоиться. Не сработало. Глупый орган так и продолжал бешено биться о рёбра.

Боже, Ресеф был как всегда великолепен, одетый в джинсы и свитер, волосы роскошными светлыми волнами ниспадали на плечи.

– Я скучал по тебе. – Он прочистил горло. – И хотел загладить вину.

Он хотел извиниться за то, что не желал быть к ней привязан? Да у него нет шансов.

– Не хочу ничего слышать. Хочу, чтобы ты ушёл и не появлялся ещё одиннадцать с половиной месяцев.

– Я не уйду, – выражение его лица стало суровее, – пока не скажу то, что хотел.

– Тогда тебе предстоит разговор со стеной, потому что мне не интересно. – Джиллиан направилась в спальню, намереваясь закрыться от него там, но не сделала и пары шагов, как оказалась прижатой спиной к входной двери. Ресеф держал её за плечи и прижимался к её губам своими.

Ох, как замечательно вновь чувствовать вот так Ресефа.

Так замечательно, что Джиллиан хотела разрыдаться от облегчения… и гнева.

– Я поговорю со стеной, – произнёс он ей в губы. – С окном, с камином. Чёрт, да я буду разговаривать с ковром, но в конце концов заставлю тебя выслушать.

– Ненавижу тебя. – Джиллиан запустила руки в его волосы и поцеловала. Жёстко.

Ресеф прикусил её нижнюю губу, а затем зализал место укуса.

– Я люблю тебя. – От этих слов по телу Джиллиан прокатилась волна радости и боли, но она превратилась в жалящий от обиды укус.

– Ты сделал мне больно. – Джиллиан рывком расстегнула молнию на джинсах и обхватила его член, который дёрнулся, заставляя Ресефа застонать, и ей понравился этот звук. Понравилось то, что она могла заставить его нуждаться в себе.

– Джиллиан… остановись. – Схватив её за запястье, он остановил её ласку.

– Проклятье, – рявкнула она, пихая Ресефа в грудь, но это было похоже на попытку сдвинуть кирпичную стену. – Ты сказал, что хочешь загладить вину, и я хочу этого. Ты сделал мне больно, заставил полюбить тебя, надавал обещаний, что тебе понравится такая жизнь со мной, а затем всё испоганил, сбежав.

– Знаю. – Ресеф говорил так, словно наглотался песка. – Поэтому я здесь. Но сначала нам нужно поговорить.

– Поговорить? Ты? Мистер Любитель Случайного Секса? – Джиллиан вновь толкнула его. И ещё раз. Словно, если продолжит толкать, вернёт всё то счастье, что они разделили. А когда Ресеф не сдвинулся с места, сменила тактику и стянула с себя свитер. А когда потянулась к джинсам, Ресеф схватил её за обе руки.

Он издал грубый рык.

– Прекрати, Джиллиан. – Она посмотрела на Ресефа и слегка пошатнулась от страстного блеска его глаз. – Я уже на грани. От того, что я здесь, с тобой, моя половина секс-демона неистовствует. Я так сильно хочу тебя, хочу прижать к стене и так сильно и быстро входить в твоё тело, пока на нас не рухнет крыша.

От слов Ресефа Джиллиан ещё сильнее возбудилась и задрожала всем телом.

– Тогда в чём проблема?

– Я не хочу, чтобы всё произошло вот так, и ты тоже.

– Ты не знаешь чего я хочу, – выкрикнула Джиллиан. С рычанием она стянула с себя джинсы. – Я хотела, чтобы ты боролся за меня, а не против. Хотела, чтобы ты доверял себе, как я доверяю тебе. И хотела, чтобы ты уже захотел быть со мной.

По его лицу пробежала тень стыда, но исчезла в мгновение ока, заменяя напряжённым, опасным выражением страсти, которое всегда появлялось во время их любовных игр.

– Я допустил ошибки, – прорычал Ресеф. – Но вернулся.

– Ну так выдай себе медаль, – выдавила она, но, не успев закрыть рот, оказалась поднятой в воздух и прижатой к стене. Ресеф пленил её губы в требовательном, почти первобытном поцелуе.

Он издал низкий, звериный рык, впиваясь пальцами в бёдра Джиллиан, чтобы опустить её на свой возбуждённый член.

Вошёл одним жёстким, сильным толчком, а затем начал вбиваться в её тело именно так, как говорил – со скоростью отбойного молотка.

По телу Джиллиан прокатилась волна экстаза, и очень быстро наступил момент оргазма, отчего у неё закружилась голова.

Джиллиан сотрясалась, прижатая к Ресефу, в восторге от того, как он не жалел ни её рот, прижимаясь в неистовом поцелуе, ни её спину, царапающуюся о стену, ни её лоно, в которое толкался в безжалостном, восхитительном натиске.