Изгой

Мой несостоявшийся агрессор затравленно кивнул второй раз, после чего, я отпустил его. Стараясь не смотреть на меня Кушаюк с пунцовым от наплыва чувств лицом, убрался с моих глаз. Я усмехнулся, глядя ему в след. «Тоже мне Отелло»: подумал я.

К концу дня местные ополченцы под руководством Федора укрепили ворота, подперев их толстыми жердями, и отработали тактику защиты стен. Площадку над воротами снабдили запасами метательных снарядов — камней, размером с кулак и больше, для сброса на врага. Изготовили даже несколько бутылок с зажигательной смесью, использовав в качестве нее ламповое масло, на случай, если кочевники сделают таран.

— Как ты считаешь, мы готовы? — сказал я, подойдя к Федору, стоящему на стене, обозревая пока мирные окрестности, когда солнце приготовилось скрыться за горизонтом.

— На троечку, — сказал он. — Но это самый лучший результат здесь. У нас мало бойцов. Вместе с нами, восемнадцать, причем самых разных по опыту. Настоящих воинов среди них еще меньше.

Я пожал плечами, глядя со стены вниз.

— У нас преимущество в расположении, мы стоим на холме, плюс частокол.

— Если бы я штурмовал эту крепость, то отрядил стрелков для непрерывной пальбы, не дающей высунуть голову, а группа захвата тем временем уже несла бы лестницы. И все это с нескольких сторон одновременно.

Я замолчал, обдумывая сказанное.

— Будем надеяться, что они до этого не додумаются, — сказал я.

На этот раз промолчал Федор. Мы просто стояли и смотрели, как зашло Солнце, и начали сгущаться сумерки.

3

Кочевники пришли ночью. Действуя быстро, они черными струйками хлынувшего из леса потока, бросились на штурм. Тактика вполне могла сработать, если бы никто в крепости не знал о грядущем нападении. Мы поддерживали иллюзию беззащитности до того, как они начали взбираться на холм. Головорезы, меткими выстрелами сняв двоих часовых, обычно дежуривших на стене в такое время, спокойно готовились взять спящее поселение. Сама внезапность появления между зубьев частокола полутора десятков стволов, ошеломила уверенного в легкой победе врага. Когда грянул единый ружейный залп, смявший первую волну нападавших, кочевники сразу же отступили, оставив на холме шесть тел своих товарищей. Больше ночью они не совались. Фёдор поздравил всех защитников поселения с первой победой, после чего боевой дух ополчения резко возрос.

Воспользовавшись передышкой, я слез со стены и подошел к лежащим на земле двум чучелам, одетым, в здешнюю одежду. У одного разворотило половину головы, другому продырявили грудь. В темноте они прекрасно справились с отведенной ролью. Я усмехнулся.

— Рано радуешься, — сказал подошедший Федор. — По большому счету, это только разведка боем. Они поняли, что мы ждем их, и в следующий раз будут действовать умней.

Видимо услышав выстрелы, на улице показался Шушен. Подойдя к нам, он обратил внимание на лежащие рядом соломенные фигурки.

— Потери есть? — сказал он.

— Только они, — кивнул я на чучела.

Старик улыбнулся.

— Хорошее начало. Постарайтесь и дальше в том же духе.

— Обещать не могу, — серьезно сказал мой друг. — Но сделаю все, что в моих силах.

Старейшина кивнул и направился восвояси. Я догнал его и задал волнующий меня вопрос о его внучке и Кушаюке. Шушен внимательно посмотрел на меня.

— Нравится Шатья?

Я кивнул. Он вздохнул.

— Много лет назад я был дружен с отцом Кушаюка. Он получил тяжелое ранение во время охоты в лесу, став жертвой литавра. На смертном одре я обещал ему, что моя внучка станет женой его сына. Теперь я могу сделать только одно — если Соррес будет спасен, позволю Шатье самой решать. Если ты ей по сердцу, она будет с тобой.

— Спасибо, — от души сказал я.

Шушен кивнул и продолжил свой путь.

* * *

В следующий раз атаковали с первыми лучами солнца. За ночь кочевники возвели лагерь у подножия холма. Снова развернули шатры и палатки. Осознав, что Соррес не взять наскоком, бандиты начали действовать, практически по схеме Федора. Разделившись на две группы, они начали новый штурм. Первая решила взять участок стены возле ворот, а вторая отправилась на противоположный сектор, в задней части города. Видя, приближающиеся силы неприятеля, Федор подозвал меня к себе.

— Бери половину людей и отправляйся защищать дальние рубежи, а я буду здесь, — сказал он.