Изгои (Часть 4) (СИ)

Всю зону бесил необычный образ жизни наших уральских героев, а тех, в свою очередь, тошнило от показных и дешёвых блатных порядков в зоне, от всех этих якобы «понятий» для заколотых лохов. Главное из понятий: платите в общак, уделяйте для авторитетных воров. И всё теневое миропонимание держалось под бескрайными сибирскими небесами именно на этом.

За Волгой старый босс

Надолго в нары врос.

По зоне, как и встарь,

Резонит паки царь.

Латает мятый бок,

Мотает пятый срок.

Мозолит серый волк

Подпольной сферы долг.

Паскудна мэтрам суть:

Их трудно ветром сдуть…

Сквозь мат их слышен рёв

Прижатых «крышей» вдов.

Арбалет давно уже, в результате долгих раздумий осознал, что любая, принятая коллективом, идеология – это тупик. Очередная специально придуманная приманка для высасывания из жаждущего хоть какой-то «духовности» народа сил и средств. Воровская идея в этом бесконечном потоке «идей» не является исключением. Нормальным здравым людям вообще никакая, а тем более «высокая» идея не нужна. Если человек умеет жить, не мешая другим, никого не угнетая и никого не ведя за собой на поводу, просто жить и радоваться жизни, зачем ему что-то ещё сверх этого? Но основная, подкачанная ложными надеждами масса, вернее свора предпочитает хлопотливо суетиться, толкаться, взаимно уничтожая и пожирая друг друга. В погоне за временными и призрачными материальными ценностями эта свора, не видя ничего и никого вокруг, почему-то считает, что все должны жить именно так, грызя и разрывая друг друга. Конечно, это не братья, а вечно голодные степные волки, чья жизнь держится на природных, но низменных инстинктах.

Вот в такой, откровенно недружелюбной обстановке оказались наши друзья: Азим, Кулан, Димыч и вновь прибывший вместо отсидевшего свой срок Ножика Арбалет. Четыре мушкетёра – против батальона гвардейцев Кардинала, скрывающегося где-то за высокими кремлёвскими стенами.

Заканчивалась уже вторая неделя пребывания нашего героя в пресловутой 42-й зоне. Охарактеризовать её как-то без применения сочной ненормативной лексики просто невозможно. Итак: Повсеместный непреходящий бардак. Никому и ничего на х… не нужно. Зеков не одевали, не обували и… почти не кормили. Они шатались по зоне, кто в чём приехал: кто в дублёнках и норковых шапках, кто босиком в пляжных сланцах. Смешно и горько было смотреть на эту разношёрстную толпу, наглядно разделённую по имущественному признаку: кто побогаче, одет вполне прилично, кто беден и забыт родственниками, раздет почти догола. Те, кто имеет деньги, всегда в кайфе: или убиты вмазанной наркотой, или пьяны вдрабадан от проглоченной спиртосодержащей смеси местного производства.

Положение с питанием зеков было просто катастрофическим. Или была плохо налажена система поставок продуктов, или в зоне не было средств на питание зеков, или снабженцы вместе с начальством куда-то уводили деньги (как говорят наши скромные московские воришки – «на нецелевые расходы»). Короче, колония голодала в прямом смысле этого слова. А блатным было не до этого, они в это время прокалывали свою никчёмную суетливую жизнь. Они вместе с администрацией делали всё для того, чтобы рядовые зеки не роптали и не задавали вопроса: «Куда колонийские продуктовые деньги уходят?» Иногда в колонии по четыре дня не было даже хлеба! Все зеки голодные, злые как черти, готовые буквально на всё, а блатные сдерживают эту недовольную массу, чтобы не было беспорядков или ещё хуже, голодного бунта. Блатные – в сговоре с мусорами. Это сразу понял Арбалет, находясь ещё в карантине.

Все зеки в зоне худые, измождённые постоянным голодом. В обед у ворот столовой собиралась огромная толпа – четыре отряда (обычно питались в три очереди: сначала четыре отряда, потом ещё четыре, и, наконец, карантин).

Ворота надёжно закрыты. Зеки, подгоняемые голодным нетерпением, ломятся в них и готовы снести это препятствие на пути к постному и скудному обеду. Сытые и холёные надзиратели, одетые в тёплые полушубки, снисходительно сдерживают эту вечно голодную массу. Надзирательские морды раскраснелись на свежем морозе, они ещё и посмеиваются над неугомонной толпой наркоманов.

Зеки ждут, когда будет ровно 12 часов: обед первой смены. Толпа нетерпеливо ждёт. Люди тихо перешёптываются между собой: «А будет ли сегодня хлебушек? Или опять – нет. Четвёртый день на воде. И куда только эти «смотрящие» смотрят? Они, наверное, за своей наркотой присматривают». – роптали явно недовольные своей участью мужики.

Никто о них не думал, хотя всё в колонии держалось именно на простых мужиках, которые работали и за себя, и за администрацию, да ещё и за дядю «блатного».

(Да не всё ли у нас и в стране-то держится на долготерпении наших мужиков-работяг и баб-тружениц?).