Изгои Зоргана

Только кто их вояк слушал? Гвардейцы только числились в роте крепости Робур, но подчинялись они исключительно своему лейтенанту Формину, а тот, естественно еще выше, командованию в Фаруме и Мейдрине. Тем ни менее, каждодневные построения и смена караула — это уставные законы. Писаные для всех.

— Стройся рота!

— Стро-ойся рота!

Капитан Левон критически оценил выставленный напоказ строй. Первую шеренгу и внимательно, присмотрелся к сержантам и солдатам. Один из взводов заменит взвод, прибывший из патруля, конечно же, если господин сир Рубчик, не внесет внеплановых корректив, что, по его мнению, сегодня не должно быть. Возможно на следующей неделе, когда с Мейдрина, должна будет прибыть инспектирующая делегация. Ближе к осени генералы и графы полюбляют шерстить рядовых вояк, что естественно стимулирует службу до следующей осени, так сказать, привносит свои положительные результаты. С чем, кстати, капитан Левон не мог, не согласится. Дисциплина в такой дыре, как крепость Робур нужна железная, еще потому, что они здесь находятся на последнем оплоте, на границе цивилизации, поселенья не сыщешь аж до самого Южного тракта, что ломало всякие нервы и психику. Где, как не здесь, стоило бояться и опасаться нападения остроухих выродков или людских банд, промышляющих легкой наживой и орудующих на Северном тракте почище эльфийских разведотрядов. Селяне беспокоились атак шаек головорезов не меньш, чем ударов долгожителей. Для таких случаев и присылали в расположения рот гвардейских смотрителей, отслеживающих вот такие стычки и принимающих конкретные меры пресечения для их устранения. Такими мерами обычно являлся вызов с гарнизона "летучих отрядов" и обезвреживание противника на месте.

Левон всегда считал, что гвардейцы больше дурака валяют, чем занимаются делом и по истечению нескольких лет, пришел к твердому мнению, что в целом, его мысли не расходятся с правдой. Действительно, столичные бойцы больше отсиживаются за чужими спинами, чем занимаются делом и берут в трудные минуты в руки оружие, прикрывают спины его ребятам. Что же будет, когда над крепостью нависнет реальная угроза? Беда? Ждать ли от белоручек хоть тогда помощи? Невразумительная действительность иногда сводила капитана Левона с ума. Получалось: как будет, так и будет?

Он спокойно прослушал доклады взводных, отдал каждодневные инструкции, назначил сменный наряд и только потом, прислушался к приближающемуся гулу конницы. Патруль прибыл из дозора. Ворота быстро открывали часовые, стрелки на лестницах готовы в любой момент открыть огонь, в случае малейших подозрений. Но Левон надеялся сегодня обстрела миновать, оставив эти упражнения лучникам на полигоне по деревянным мишеням. Мысль пускать стрелу в своих сотоварищей, казалась страшной и чудовищной, но жизнь иногда оборачивалась омерзительной стороной, заставляла косвенно менять убеждения.

Одна за другой створки ворот разъехались в стороны, и кавалькада конников въехала на взмыленных скакунах. Левон жадно выхватывал из всеобщей суеты их встревоженные чем-то лица. Что-то явно произошло, и это видели многие, терялись в догадках солдаты, взводные и даже селяне.

— Пр-ру-у-у!

— Стоять!

— Куда гонишь, гадина!

Да чародеев никогда не приучишь к нормальной верховой езде. Вечно у них нелады с природой. С животными. Для них пик совершенства — это творить красивую и эффективную волшбу.

— Ну, что такое Нестор, снова с коня слезть не можешь?

Старший маг скосил на выскочку и наглеца скользким взором. Даже по голосу, можно было с достоверностью распознать персону говорившего: лейтенант Формин. Придурок Формин! Только он, позволял себе столь высокомерные и наглые замечания в сторону магиков, никто больше. Простой люд, и вояки крепости, боязливо помалкивали, все же для них чародейство — это неслыханное мастерство и умение. Для столичных оболтусов, наоборот, обыденное представление.

— А ты на четвереньки стань и спину, под мой сапог, великодушно подставь, тогда и конь, возможно, перестанет брыкаться, и я от не привычки мышцы гнуть. Стар я уже для таких растяжек…

— Не много ль чести для уличного шарлатана?..

— А плетью по жопе, не хочешь схлопотать? — обрезал сталью в голосе магик, грозно сощуривая глазища.

Формин густо покраснел, затем мгновенно побледнел, шагнул на шаг вперед, навстречу прискакавшему и спешившемуся дозору. В суете прибытия на Нестора и лейтенанта гвардейцев, мало кто обращал внимания, но когда лошадей у начальства и взвода разобрали конюхи, а солдатня выстроилась в шеренгу, сир Рубчик, наконец, прислушался к затевающемуся на плацу скандалу.

— А ну, хватит, лаяться, как собаки! Чего опять не поделили? Нестор, ты же головастый, умен, зачем обращаешь внимания на…

— Сир Рубчик, всякому терпению есть предел! — зло процедил сквозь зубы магик, он прекрасно видел, как мерзко ухмылялся Формин, как лыбились за его спиной подчиненные. Скоро, чего лишнего, себе начнут позволять простые рядовые.