Измена

— Если один добрый поступок может искупить целую кучу плохих, почему ты тогда не ищешь своего мальчика? — Не успев выпалить это, Хват понял, что зашел слишком далеко: этими словами он поднял из могилы Бевлина. Но рыцарь, к его удивлению, не проявил гнева.

— Он уже не мальчик, Хват. Пять лет прошло — теперь он мужчина.

Воспрянув духом, Хват продолжил:

— Почему бы нам тогда не поискать его? Я бы помог тебе — деньги бы добывал и все такое. Как в былые времена.

— Былые времена не вернешь.

— Но ведь...

— Ты ничего не знаешь, — начал сердиться Таул. — Ничего. Даже легион хороших поступков не в силах искупить того, что я сделал.

Отчаяние в голосе рыцаря заставило Хвата прикусить язык. Не надо было говорить всего этого. Хват невольно спрашивал себя, что же еще пришлось пережить Таулу, — ведь боль, терзавшая его, вытекала явно не из одного источника. Хвату хотелось обнять друга, прижать к себе и утешить. Но Скорый осудил бы подобную слабость, и он сказал только:

— Ты бы помазал этой мазью и свою руку тоже. Такой ожог и загноиться может.

— Ничего, заживет. Ему уже несколько недель.

Хват встал.

— А я настаиваю! Если завтра ночью ты собираешься драться, рана может открыться — корка лопнет, вот и все. — Он опустился на колени рядом с рыцарем, ожидая, что тот оттолкнет его, но Таул привлек его к себе.

— Ну, раз ты хочешь быть моим секундантом, можешь начинать прямо сейчас.

Только укоряющий образ Скорого помешал Хвату выдать свою радость. Он — секундант Таула! Это высочайшая, первейшая и единственная честь, которой он когда-либо удостаивался. Он пенился от гордости, разбинтовывая рану рыцаря. Руки тряслись от волнения, которое поселило в нем его новое звание.

То, что он увидел под бинтами, остудило его восторг. Вблизи ожог выглядел ужасающе. Он весь вздулся, и кое-где виднелось мокрое, лишенное кожи мясо. Хвату пришлось призвать на помощь всю свою недюжинную выдержку, чтобы сохранить невозмутимость. Через всю рану, пересекая кольца, как стрела, пролег старый шрам — только он был уже не старый, а яркий и свежий, как будто его только что нанесли.

XIV

Полная луна светила над городом Бреном. Ветер унес туман с озера на замерзшие северные равнины, и на ясном небе сияли звезды. Но пятитысячная толпа не замечала их. Дымные факелы пылали, образуя яркое кольцо посередине ночи.

Свет окружал яму, озаряя лица зрителей, притягивая к себе все взоры. Люди стояли тихо, наряженные в лучшие свои одежды, с кольцами на пальцах и разукрашенными кинжалами на поясах. Ни один разносчик не выкликал вслух свой товар. Единственным звуком был шепот бьющихся об заклад — и никогда еще Брен так яростно не заключал пари.

Мейбор плотнее запахнулся в мех. Хотя до весны и недалеко, нынче ночью в этом городе царствует зима. Скоро прибудет герцог. Двор в своем раззолоченном шатре нетерпеливо ждет его появления. Баралис тоже тут — стоит один, одетый в черное, и тень скрывает его лицо. Хорошо, что он не занял места, подобающего ему по чину, — теперь Ястреб целиком и полностью достанется Мейбору.

Лорду хорошо видно обоих соперников. Герцогский боец обнажился до пояса, чтобы показать себя во всей красе. Его тело смазано жиром, а вокруг головы повязка с цветами Брена. Отменный образец, плечистый и с буграми мышц под кожей, немного похож на самого Мейбора в молодости. Второй, высокий и золотоволосый, стоит в одиночестве. Под глазами у него темные круги, а рука завязана. У Мейбора не было и тени сомнения, на кого ставить деньги.

Хорошо, что женщин не допускают к яме, подумал он, оглядев толпу. Драка — мужское дело, и нечего портить его бабьим кудахтаньем.

Люди смотрят на него — красив он, должно быть, в своем новом, подбитом мехом плаще, да и подарок герцога тоже хорош. Громадная красавица собака, предназначенная для охоты на вепря, лежит у его ног. Ее маленькие глазки не знают покоя, плоские уши ловят каждый шорох, мощные челюсти — точно капкан, готовый сомкнуться. Мейбор рассеянно потрепал ее по голове. Большая честь — получить в подарок одну из гончих герцога. Ястреб сам привел ее, когда Мейбор рассказал ему о наступательных планах Кайлока. Достойная плата за столь секретные сведения. Мейбор улыбнулся. К тому же герцог доставил себе удовольствие, подразнив этим даром Баралиса.

А вот и сам герцог — идет через двор, сопровождаемый эскортом из дюжины человек. Толпа загудела. Ястреб не склонен наряжаться даже в особых случаях — на нем, как всегда, синий мундир. Мейбор не мог сдержать неодобрения: этот человек не знает, как важно иногда блеснуть.

Герцог прошел прямо к шатру, где стояли придворные. Он поклонился сперва Мейбору, потом Баралису, взошел на помост и стал ждать, когда стихнет шум. Все взоры устремились к нему. Настала тишина, и герцог вскинул правую руку. Бойцы выступили вперед — и, находясь по разные стороны ямы, оказались перед Ястребом одновременно.

Мейбор, сидящий позади герцога, видел все как на ладони. Первым представил свой нож герцогский боец. Ястреб взял его и приложил к своему предплечью, а после, найдя удовлетворительным, вернул обратно.