Измена. Боль моего сердца (СИ)

И так искренне Аня на меня смотрит, что я не могу отказать.

– Мы постараемся быть, – отвечаю, и тут же понимаю, что по привычке ответила «мы», имея в виду себя и мужа.

Да только правда в том, что «нас» больше нет…

Глава 29.

Аня привозит меня обратно. На душе всё ещё тяжело, но истерика отступила. Мы вдоволь наплакались, наговорились и даже немного посмеялись. Аня лёгкая и приятная в общении, но она права, прятаться вечно не получится. У нас со Святом ребёнок, а он не должен расти в нервной, нездоровой обстановке. А значит, надо хотя бы попытаться понять, по какому пути возможно разрешить наш конфликт.

Пока на эту тему у меня идей нет. Развод видится хорошей перспективой для моего душевного спокойствия, но это точно не лучший выход для Богданчика. И пока я в тупике.

Заходим тихонько в квартиру, боясь разбудить ребёнка. Но как только переступаем порог, понимаем, что никто у нас дома не спит.

Переглядываемся с Аней удивлённо и тихонько подходим к приоткрытой двери комнаты, откуда доносятся странные звуки.

– Они что, поют? – округляет глаза Анюта.

Замираем на пороге, прислушиваемся. И невольно прыскаем в кулак от смеха.

Богданчик кружится в электронных качелях, а Свят и Гордей хором поют ему песенку Мамонтёнка из мультика. Получается у них ужасно, но малышу моему нравится. Он как будто подпевает, издавая протяжные звуки: “А-а-а-а” и “У-у-у-у”.

Аня замирает с умилительной улыбкой, глядя, как Гордей держит за ручку Богданчика и старательно вытягивает:

– Меня не пугают ни волны, ни ветер, плыву я к единственной маме на свете.

Отхлёбывает из стакана тёмную жидкость, пьяненько улыбается. И мы понимаем, что они ещё и напились.

– Вы что, пьёте?! – возмущённо делает шаг вперёд Аня. – Вы совсем уже?!

– О, а вот и наши мамочки, – ползёт на коленях Гордей к Ане, обнимает её за талию, утыкаясь лицом в живот. – Иди ко мне на ручки, я соскучился.

– Прекрати, – бьёт она его по рукам. – Вы совсем уже? А как же ребёнок!

– А что ребёнок. Он с нами пил. Ну, у него своя бутылочка, у нас своя, – взмахивает Гордей бутылкой виски. – И это я пил. Ты ж меня бросила, а я скучал, – трётся об Анин живот, как кот. – А Свят кремень! Пару глотков сделал, и всё!

Мне тепло и одновременно больно смотреть на Гордея и Аню. Рада за них, но так щемит сердце от осознания, что между нами с мужем тоже раньше был этот трепет, а сейчас… выжженное поле. Свят смотрит на меня хмуро, молчит. И я молчу.

Мы оба прекрасно понимаем, что сейчас мы проводим наших весёлых гостей, и между нами опять камнем повиснут все наши проблемы.

Так и происходит. Правда, перед этим изрядно захмелевший Гордей успевает взять меня за руки и выдать с искренностью пьяного человека:

– Маш, прости ты этого дурака, а? Он правда раскаивается за все косяки. Это Наташка, змеюка, наворотила. А я всю жизнь смотрел на вас и мечтал, чтобы у меня вот также было. А жил с коброй, лживой и ядовитой. А теперь всё! Теперь у меня вот, сбылась мечта!

Притягивает Аньку в объятия, зажимает её, целует в губы. Аня смеётся, уворачивается.

–Тихо! – командует Гордей. – Терпи, женщина. Я пьяный тебя ещё сильнее люблю. А ты меня любишь? – виснет на Ане.

– Люблю, конечно. Хоть и в шоке от того, как ты напился! И не дыши на меня, от тебя такой ужасный перегар, – морщит нос.

– Малышечка моя, ты меня вези домой, а там я тебя тоже напою, и тогда ты моего перегара не услышишь.

– Опасные ты вещи мне предлагаешь. Можно я у вас останусь? – смеётся Аня.

– Можно, оставайся.

– Ага, щас прям! – разворачивает её на выход Гордей.

И тут же его немного ведёт в сторону, Аня ловит его руку, поправляя траекторию.

– Ага, – вздыхает, – трезвый пьяному не товарищ, а средство передвижения, да, Гордей?

– Э, ты не наговаривай. Я нормально иду. И вообще, я совсем не пьяный. Это просто у Свята вискарь какой-то убойный, да и отдувался я за двоих! Друга спасал, понимаешь?

– Понимаю, спасатель ты мой. Пойдём!

Они уходят. А вместе с ними уходит и вся лёгкость. Между нами снова повисает гнетущая тишина.

– Маш…, – делает Свят шаг ко мне.

Мы встречаемся взглядами. Я невольно тону в его глубине… И мурашки бегут по позвоночнику, заставляя понять, что ничего не поменялось. Я реагирую на мужа, как и раньше. Да, знаю, что должна его ненавидеть, но… Сейчас мне безумно хочется просто прижаться к нему, согреться в его руках, чтобы ушла хоть на минуту из груди эта изнуряющая, тянущая боль.

Ещё шаг ко мне. Между нами всего полметра. Свят медленно поднимает руку, как будто спрашивая разрешения. А я хочу оттолкнуть его и не могу. Он нежно касается моей щеки, виска, губ.

Зажмуриваюсь, собираясь с силами, чтобы прекратить всё это.

Ещё секунда, и я понимаю, что он обнимает меня, а его губы трепетно замирают на моей брови, дыхание обжигает переносицу.

– Маш…, – выдыхает снова.

И столько в этом вздохе боли, потребности во мне. Я чувствую это. Но…

– Не надо! – отталкиваю Свята. – Не надо! – вскрикиваю. – Так ещё хуже, – снова слёзы обжигают глаза.

– Прости, – отступает он. – Что мне сделать? – беспомощно.

– Не знаю, – выдыхаю я. – Но… я выслушаю тебя. А потом… я не знаю, что будет потом…