Измена. Мой непрощённый (СИ)

— Действительно, нежный, — и хотя речь идёт о салате. Я отчётливо вижу подтекст: «Я буду таким же нежным, как этот салат».

Смущённо кусаю губу:

— Спасибо.

Денис ест до тех пор, пока не набьёт себе брюхо. Быстро и почти безостановочно.

— Ты хоть жуй! — говорю я ему.

Второй тост мы пьём за знакомство. Третий — «за дам». А четвёртый Витя решает посвятить той машине, что якобы нас познакомила.

— За красный Фиат, пускай ездит исправно.

Дочь ухмыляется, пить не спешит.

— Между прочим, эту машину папа маме подарил, когда я родилась, — слышу беззлобный, застенчивый голос. Звучит так невинно! Впервые… Витя раньше не знал.

Он косится на меня. Отпив, ставит сок:

— Хороший подарок.

Я еле слышно дышу. Хочу провалиться сквозь землю! На помощь приходит Дениска:

— Неравноценный обмен, по-моему, — взгляд, которым он награждает сестру, просто исходит злорадством.

— Ты имеешь ввиду, что нужно было дарить как минимум Порш? — отвечает она.

— Правильно будет Порше, с ударением на первом слоге, — замечает Витя. Он всегда поправляет меня, если я коверкаю автомобильные «термины».

— А мне больше нравится Порш, — цедит Динка.

Просто из вредности!

Давид оживляется:

— Вообще-то, я имел ввиду, что можно было обойтись великом.

Динка кривится:

— Какой же ты мерзкий!

— И вот так постоянно, — произношу в адрес Вити вполголоса.

Он берёт мои пальцы. И молча сжимает. Тем самым давая понять, что я не одна.

Остаток ужина мы говорим на отвлечённые темы. Их оказалось не так уж и много! Но, когда Витя упоминает, что бензин добавляют в косметику, Динка берётся ему возражать:

— Как? А откуда вы знаете?

— Из надёжного источника, — отвечает Витя.

Динка испуганно слушает, как бензин улучшает какие-то свойства, удешевляет и консервирует одновременно. А после хватает смартфон.

— Об этом не пишут, — серьёзно осведомляет нас Витя.

— В смысле, вообще? — дочь удивлённо глядит.

Тот стойко выдерживает взгляд:

— Ну, это же не экологично. Кто станет писать о таком? Это делают тайно.

Она кусает губу, да так и сидит. Очевидно, размышляя, сколько бензина измазала на себя за всё это время.

— Правда, что ли? — спрашиваю я, провожая.

Вечер закончился быстро. Я желаю продолжить его. Извиниться. Но Витя меня обнимает:

— Здорово я придумал?

— Мой выдумщик, — прячу лицо у него на груди.

— Я был убедителен? — произносит Витя. Руки ныряют под полы пальто. Хватают за талию.

— Более чем, — шепчу, подставляя лицо поцелую.

После мы с дочерью моем посуду. Точнее, я мою! А она только старательно трёт полотенцем и ставит на стол. Я не пытаюсь её обвинять в красноречии. Спасибо на том! Но Динка задумчива и молчалива. И я порываюсь спросить, что случилось. Однако она опережает меня:

— А ты тоже родишь себе кого-нибудь?

— Что? — выключаю я воду.

Динка, не глядя, бросает:

— Как папа.

Я кладу губку:

— С чего ты взяла?

— Ну, — она пожимает плечами, — Мало ли.

— Нет! — спешу убедить её. А точнее — себя! Как бы Витя ни намекал, но я не готова к такому. Ребёнок. Пелёнки. Болячки. Бессонные ночи. Всё это по новой. Беременность. Роды. О, нет!

Динка хмыкает:

— Ладно, — и тень невесомой улыбки скользит по щекам.

Так вот чего она боится? Что я рожу себе младшего?

— Мне и вас с Денисом хватает, — меняю я тему, — Хватит вам ссориться! Я же его наказала за рукоприкладство. Конфисковала дрон.

— Этого мало, — хмурится Динка, — Пусть извинится!

«Вот с этим гораздо труднее», — думаю я. А вслух говорю:

— Хорошо, я скажу ему.

Динка не верит. И правильно! Ведь заставить Дениса просить извинений всё равно, что об стену горох. Этим он точно — в отца!

— А как его фамилия? — интересуется Динка.

— Витина? — я опускаю глаза, — Харитонов.

— Ммм, — отзывается Динка. Продолжает задумчиво драить тарелки. Но вдруг пугается собственным мыслям, — А, если вы поженитесь, то мне тоже придётся менять фамилию?

— Что ты удумала? — хмурюсь я, — Нет! Никто не собирается жениться.

— Странно, — хмыкает Динка, — Значит ты не та, на ком он хочет жениться.

Я уязвлено молчу. Значит, не та. Хотя фраза, которую он произнёс за столом, была лишь формальностью, но сейчас она кажется важной.

— Да ладно, не парься, мам! — утешает дочура, — Он всё равно не подходит тебе.

— А кто же мне подходит по-твоему? — уточняю я сдержанно.

Динка вздыхает:

— Ну, дядя Эльдар, например.

— Мы с дядей Эльдаром друзья, — решаю напомнить.

— Подумаешь! — фыркает Динка, — Маринка тоже сначала дружила с Антоном, а потом они стали встречаться.

Речь о подруге, всего годом старше её.

— Молодые да ранние, — шепчу я под нос, и вдруг вопрошаю, — А Маринка твоя ещё девственница?

Динка едва не роняет тарелку:

— Конечно! Ты что?

Я выдыхаю. Грожу Динке пальцем. Тот в пене. И выглядит эта угроза забавнее некуда! Динка в ответ усмехается. Ставит тарелку на стол.

— Я читала, что у девственниц не появляются морщины, — объясняет она.

— Да что ты? — вздыхаю, — Так вот в чём секрет.

Динка кивает с таким умным видом, как будто открыла мне истину. И я с лёгкой жалостью думаю, что Ромео придётся несладко. Ибо эта причина для Динки весомее всех.

Глава 45. Илья