Изменение глобального экономического ландшафта

По вышеназванным причинам Российская Федерация уклонилась от выдачи рублевого кредита Белоруссии. Попутно потерпели крах и проекты по расширению использования национальных валют для торговли между странами СНГ. Например, план использования гривны и белорусского рубля в торговле между Украиной и Белоруссией в феврале – апреле 2009 г. Тем не менее российское руководство не теряло оптимизма в расширении использования российского рубля в качестве резервной валюты. В частности, 28 мая 2009 г. Президент России Д.А. Медведев заявил, что Россия в расчетах с Белоруссией и Казахстаном уже переходит на рубли: «Мы продолжаем работу над вопросом о введении единой валюты. Я считаю, что сейчас к необходимости создания большего количества региональных резервных валют мы подошли значительно ближе, чем это было до кризиса». По мнению Президента РФ, «сейчас очевидно, что даже четыре валюты с этими задачами не справляются, нужны региональные резервы… Абсолютно органично на эту миссию может претендовать рубль. Вопрос, конечно, в том, насколько рубль выглядит привлекательно. Это вопрос для наших партнеров, потому что они должны сами сказать, что хотят торговать за рубли»[424]

.

13.4. Последствия мирового экономического кризиса для экономики постсоветского пространства

В ходе кризиса ни одно из правительств стран постсоветского пространства не смогло принять и претворить в жизнь реалистичный план борьбы с кризисом на национальном уровне. Логика противостояния кризисным явлениям подводила их к осознанию необходимости выработки общих мер по борьбе со спадом в экономике и сокращением экспорта. Однако активное использование в ходе кризиса властями практически всех республик СНГ протекционистских мер негативно сказалось на интеграционных процессах на постсоветском пространстве и ощутимо подорвало экономическое единство региона.

Стимулом для дезинтеграционных процессов в условиях кризиса, безусловно, являются и внутриполитические проблемы стран постсоветского пространства, включая инерцию политического мышления 90-х годов прошлого века, активно эксплуатируемую нынешними правящими кругами стран СНГ. В ряде стран постсоветского пространства власти продолжают надеяться, что им удастся не только в одиночку выйти из кризиса с минимальными потерями, но и укрепить экономику. Именно в таком ракурсе рассматривают последствия кризиса для своих стран руководители Белоруссии и Казахстана: «Мы выдержим этот кризис, который обрушился на нас, и как только начнет подниматься мировая экономика, мы будем впереди всех» (А. Лукашенко)[425]

; «Никто не может сегодня сказать, когда это закончится, одни говорят – в следующем году (2009), другие – в середине года. Но то, что он закончится, мы это точно знаем» (Н. Назарбаев)[426].

Руководство тех стран постсоветского пространства, которые являются экспортерами энергоносителей на мировые рынки, было настроено весьма оптимистично. В частности, в Казахстане планировали в 2009 г. прирост ВВП в 4 % даже при цене на нефть в 25 долл, за баррель[427]. Неудивительно, что на фоне подобного рода настроений в руководстве части стран СНГ стремление к интеграционному консолидированному противостоянию кризисным явлениям на постсоветском пространстве не встречает поддержки. В целом рецессия 2008–2009 гг. со всей очевидностью продемонстрировала, что многочисленные интеграционные проекты, которые почти два десятилетия разворачивались на постсоветском пространстве, на самом деле оказались во многом декоративными и не приспособленными для концентрации воли и усилий своих членов в противодействии кризисным явлениям.