Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

В Германии тоже использовали живое музыкальное сопровождение с целью прославления политики. Мартин Лютер был страстным музыкантом и сочинителем гимнов: некоторые из его сочинений до сих пор весьма востребованы. Мелодии вскоре стали настолько популярными, что стали использоваться в политическом контексте (позже французские кальвинисты применяли мелодии псалмов точно так же)[296]. Пик политической песни в Германии пришелся на период после поражения протестантов в Шмалькальденской войне (1546–1547). Победивший Карл V теперь попытался посредством Аугсбургского временного соглашения добиться частичного восстановления традиционных католических обычаев и верований. Некоторыми протестантскими городами и теологами, включая Филиппа Меланхтона, это было принято неохотно, однако большая часть лютеранской Германии стояла твердо. Под предводительством свободного города Магдебурга в героическом четырехлетнем сопротивлении лютеране выразили свои страдания шквалом брошюр и песен[297]

. Прилежный поиск печатных и рукописных источников позволил нам выявить большое количество песен об этом периоде[298]. Большинство композиторов были людьми образованными. По крайней мере, изначально это не было уличной музыкой, хоть впоследствии и стало ею. Католический летописец Магдебурга вспоминал:

«Само по себе это промежуточное учение было воспринято с презрением. Они проклинали его и воспевали его. Они пели “Блажен тот, кто может уповать на Бога и не одобрять новую религию, ибо за ней стоит дурак”»[299]

.

А Лютер сочинил на эту тему сатирическую песню Ach du arger Heinz (нем. «Ах ты, плохой Хайнц»), направленную против убежденного католика Генриха Брауншвейгского[300]

.

Когда истощение запасов и тупиковое военное положение вынудили Карла V пойти на компромисс, лютеранство в Германии вновь обрело свободу. Магдебург сдался тогдашнему союзнику Карла, Морису Саксонскому, на удивительно хороших условиях. Однако Морис сделал одно исключение из этого снисхождения: он потребовал, чтобы министр Эразм Альбер был изгнан из города. Вклад Альбера в публикуемую литературу сопротивления, почти полностью состоящую из гимнов и сатирических песен, явно произвел на него впечатление. Морис настаивал на том, что, поскольку Альбер нападал на него в публичных и частных письмах, от него нужно избавиться[301].

Вспоминая, каким успехом пользовались песни среди народа, лютеранские государства твердо решили, что не допустят использования их против себя. Несколько городов приняли меры по контролю или запрету рыночных песен и певцов. Еще в 1522 году Аугсбург потребовал от своих типографов дать клятву, что они не будут печатать никаких постыдных книг, песен или стихов. Когда в 1534 году город, наконец, провел реформу, в новом постановлении о дисциплине четко оговаривалось, что это незаконно — писать, продавать, покупать, петь, читать или размещать подобные песни и баллады[302]

.

В Германии контроль над общественным мнением производился иначе, чем в других государствах Западной Европы. В большинстве немецких городов, как правило, книги и брошюры подвергались проверке перед публикацией. На практике же это занимало очень много времени, а назначенные цензоры, обычно гражданские чиновники, а не священнослужители, были слишком заняты другими обязанностями. Таким образом, большинство немецких властей в основном полагалось на самодисциплину, поощряемую суровыми наказаниями, когда они узнавали об особо злонамеренных или политически опасных публичных высказываниях.

Изучая систему управления общественным мнением в одной особенно важной юрисдикции — великом имперском городе Аугсбурге, — мы были поражены, как часто эти вмешательства были вызваны не печатью, а пением. В 1553 году один книготорговец попал в неприятности, когда запел в таверне песню, высмеивающую недавнее унижение Карла V при осаде Меца. Если продавец пытался проверить спрос на подобную песню, то тест не удался, так как большинство пьющих были слишком потрясены, чтобы хоть как-то на нее отреагировать, а дальнейшие попытки тиражировать песню привели к его аресту и допросу[303]. Здесь городской совет мог рассчитывать на поддержку местных жителей в обеспечении соблюдения разумных стандартов приличия.