Изобретения профессора Вагнера. Лаборатория Дубльвэ

– А запахи! – продолжал Ринг описывать свои новые ощущения. – Здесь я окончательно теряюсь и не могу передать вам хотя бы приблизительно то, что я ощущаю. Вы можете понять только одно, что каждое дерево, каждый предмет имеет свой специфический запах. – Слон опустил хобот к земле, понюхал и продолжал: – Вот пахнет землей. И пахнет травой, которая лежала здесь, быть может, оброненная каким-нибудь травоядным животным, шедшим на водопой. Затем пахнет кабаном, буйволом, медью… не понимаю откуда. Вот! Здесь валяется обрезок медной проволоки, которую, вероятно, вы бросили, Вагнер.

– Но как же это может быть? – спросил я. – Ведь тонкость ощущений обусловливается не только тонкостью воспринимающих периферических органов, но и соответствующим развитием мозга.

– Да, – ответил Ваг. – Когда мозг Ринга приспособится, он будет ощущать не хуже слона. Теперь он ощущает, вероятно, во много раз хуже настоящего слона. Но тонкость слухового и обонятельного аппаратов дает Рингу уже теперь огромное преимущество по сравнению с нами. – Затем он обратился к слону: – Надеюсь, Сапиенс, вас не очень обременит, если мы вернемся к нашей стоянке на холме, сидя на вашей спине?

Сапиенс милостиво согласился, кивнув головой. Мы погрузили на спину слона часть багажа. Он поднял хоботом меня и Вага – фаны шли пешком, – и мы отправились в путь.

– Я думаю, – сказал Ваг, – через две недели Сапиенс будет вполне здоров, и тогда он доставит нас в Бому, а оттуда морским путем двинемся домой.

Когда мы разбили лагерь на холме, Ваг сказал Сапиенсу:

– Корму здесь хоть отбавляй. Но я прошу вас не отходить слишком далеко от нашего лагеря, в особенности ночью. Вам могут угрожать различные опасности, с которыми настоящие слоны справились бы очень легко.

Слон кивнул головой и принялся обламывать хоботом ветви с соседних деревьев. Вдруг он как-то пискнул и, отдернув хобот, подбежал к Вагу.

– Что случилось? – спросил Ваг.

Слон протянул хобот почти к его лицу.

– Ай! ай! – протянул Ваг с упреком. – Идите сюда, – обратился он ко мне, показывая на пальцеобразный отросток хобота. – Чувствительность этого „пальчика“ превосходит чувствительность пальцев слепых. Это самый нежный орган слона. И смотрите, наш Сапиенс умудрился поранить свой „пальчик“ шипом.

Ваг осторожно вытащил шип из хобота.

– Будьте осмотрительны, – сказал он наставительно слону. – Слон с пораненным хоботом – инвалид. Вы не в состоянии будете даже пить воду, и вам придется каждый раз входить в реку или озеро и пить пастью, вместо того чтобы, как обычно делают слоны, вбирать воду в хобот и из хобота выливать в пасть. Здесь много колючих растений. Пройдите немного дальше. Научитесь различать породы.

Слон вздохнул, помотал хоботом и отправился в лес.

27 июля. Все благополучно. Слон ест неимоверно много. Сначала он разбирался в пище и старался отправлять в пасть только траву, листья и самые тонкие нежные ветки. Но так как он не насыщался, то скоро, подобно заправскому слону, начал ломать и засовывать себе в пасть ветви чуть ли не с руку толщиной.

Деревья вокруг нашего лагеря имеют самый жалкий вид – как будто здесь упал метеорит или пролетела всепожирающая саранча. На кустах подлеска и на нижних ветвях больших деревьев – ни листика. Сучья поломаны, обнажены. Кора содрана. На земле – сор, помет, куски ветвей, стволы сваленных деревьев. Сапиенс очень извиняется за эти разрушения, но… „положение обязывает“, как сказал он Вагу при помощи своих звуковых сигналов.

1 августа. Сегодня Сапиенс не явился утром. Сперва Вагнер не беспокоился.

– Не иголка – найдется. Что с ним сделается? Ни один зверь не решится напасть на него. Вероятно, за ночь далеко зашел.

Однако часы шли за часами, а Сапиенс не являлся. Наконец мы решили отправиться на поиски. Фаны – великолепные следопыты, быстро напали на след. Мы пошли за ними. Старый фан, глядя на следы, быстро читал вслух эти письмена, оставленные слоном.

– Здесь слон ел траву, потом он начал есть молодые кустарники. Потом он пошел дальше. Здесь он как будто подпрыгнул – чего-то испугался. Вот что испугало его: след леопарда. Прыжок. Слон бежит. Ломает все на своем пути. А леопард? Он тоже бежит… от слона. В другую сторону.

Следы слона увлекли нас далеко от лагеря. Вот он пробежал болотистую поляну. Следы налились водой. Слон провалился, но бежал, видимо, с трудом вытаскивая ноги из болота. Вот и река. Это Конго. Слон бросился в воду. Он должен был переплыть на другую сторону. Наши проводники отправились в поиски селения, нашли лодку, и мы перебрались на другой берег. Но там следов слона не было. Неужели он погиб? Слоны умеют плавать. Но умел ли плавать Ринг? Удалось ли ему овладеть искусством плаванья по-слоновьи? Фаны высказали предположение, что слон поплыл вниз по реке. Мы проплыли несколько километров по течению. Следов все нет и нет. Ваг удручен. Все наши труды пропали даром. И что сталось со слоном? Если он жив, как он будет жить в лесу со зверями?…