Изумрудные зубки

– Мужчина моей мечты не пьет и не курит, мог бы и сам догадаться, – без выражения, на одной ноте произнесла Луиза. Она взяла термос и налила из него в стакан какую-то прозрачную жидкость.

– Пей! – приказала она Афанасьеву, протянув стакан.

– Что это? – отшатнулся Глеб.

– Настойка от импотенции. Мужчина моей мечты должен уметь делать это. Делать много, часто и хорошо.

– Я умею! Я часто! Я хорошо! – Глеб не удержался и упал с табуретки. На заду он поехал к двери, отталкиваясь пятками от пола.

– Мне лучше знать! Пей!

– Из чего это? – Глеб пальцем указал на стакан.

– Сперма красного петуха, собранная на рассвете, настоянная на слюне сексуально голодного козла и огуречной росе.

Огуречная роса, еще куда ни шло. Остальное никуда не годилось.

– Не-ет!! – заорал Глеб.

– Пей! – Луиза сунула ему в руку стакан и потянулась за скалкой.

Афанасьев закрыл глаза и рывком влил в себя жидкость, оказавшуюся безвкусной.

– Вот и ладненько, – Луиза скалкой почесала у себя под лопаткой. – Осталось научить тебя слушаться с первого раза.

* * *

Шашлычная «У Гарика» была явно местом «для своих».

Под намокшими от дождя тентами сидели мужики ярко выраженной кавказской наружности и исподлобья недобро рассматривали Таню. Почти у всех в руках были шампуры и они зубами рвали дымящееся мясо.

Таня бочком протиснулась между столиками, стараясь не встречаться с тяжелыми взглядами. Она всматривалась в посетителей, стараясь разглядеть Ингу, но ни одной женщины под тентами не было. Она остановилась и еще раз растерянно огляделась.

Таксист не задал лишних вопросов пассажирке, влетевшей в салон в халате и тапочках. Он молча довез Таню до места, взял деньги и пожелал удачи.

Удачи! Какая тут к черту удача, если ты ползешь между столиками под сканирующими взглядами мрачных кавказцев, на тебе тапки, халат, на лбу синяк, под глазом фингал, на руках ссадины, волосы не причесаны, а карман оттягивает тяжелый пистолет. Одежду Сычева от нее спрятала, а пистолет забыла. Как забыла и то, что квартира на первом этаже, а бывают ситуации, когда без разницы, куда выходить – в дверь, или в окно.

Таня еще раз огляделась. Ни одной женщины. Только серьезные кавказские парни. Глянула на часы – пятнадцать минут десятого. Неужели ее водят за нос?

– Эй! – Женский голос прозвучал сзади.

Таня резко обернулась. На крылечке закрытого павильона, освещенном неоновой вывеской, стояла высокая женщина в черном комбинезоне и махала рукой. У нее были светлые, почти белые волосы, собранные в хвост, бледное лицо и бесстрастные голубые глаза. Женщина была фантастически хороша собой, но кавказские парни на нее не смотрели. Наверное, она тоже была «своей». Настолько «своей», что воспринималась как часть окружающей обстановки. Таня подбежала к красавице.

– Вы Инга?

Та насмешливо осмотрела ее с головы до ног и это был более унижающий взгляд, чем взгляды кавказцев.

– Пойдемте, – женщина жестом пригласила Афанасьеву в павильон.

Внутри оказался уютный зал со столиками, за которыми никто не сидел. Приглушенное освещение создавало уютную обстановку.

– Сядем, – Инга кивнула на столик в углу.

Таня, подхватив полы халата, протиснулась вдоль деревянной лавки и села за стол. Пистолет, оттягивающий карман, неудобно и жестко разместился у нее на коленке. Чувствовала она себя очень паршиво – словно голая вышла в праздничный день прогуляться по Красной площади.

– Так вот ты какая, – усугубила ее неловкость холеная Инга и усмехнулась.

Бухнуть что ли перед собой пистолет, закинуть ноги на стол и закурить? Сычева бы именно так и сделала.

Таня поглубже запахнула халат на груди.

– Да, я такая.

– Почему ты в халате? – Инга уставилась на Таню в упор, не моргая. Глаза у нее были красивые. Холодные, немного надменные, небесного цвета, с длинными, едва тронутыми тушью ресницами. Глеб бы не прошел мимо таких глаз.

– А я люблю вечерами прогуливаться в халате и тапочках. Вы сказали, что хотели бы поговорить со мной о моем муже и его безопасности.

Наверное, она была здесь хозяйкой, эта Инга, потому что вдруг встала, сходила за барную стойку, где никого не было, и принесла бутылку виски и рюмки. Таня не выдержала такой неспешности, размеренности и равнодушия.

– Я примчалась сюда в тапках не для того, чтобы распивать с вами виски! – заорала она и вскочила. – Что с моим мужем?! Кто вы такая? Зачем мне звонили?!

– Сядь! – приказала Инга и Таня ей подчинилась.

– Ты в курсе, что твой муженек не самое праведное существо на свете?

– В курсе. Я люблю его таким, какой он есть.

Инга не стала открывать бутылку, отодвинула ее в сторону.

– Я заплачу тебе пятьдесят тысяч долларов, если ты скажешь мне, где он, – сказала она.

– Я?!

– Ты.

– Скажу?!

– Да!

– Тебе?!

– Ты дура? Или глухая?

Таня опять вскочила. Пару секунд она открывала беззвучно рот, как выброшенная на берег рыба. Эта красотка ее обманула. Она просто любовница Афанасьева, которая потеряла его из вида и теперь пытается найти любыми путями, даже предлагая нереально большие деньги. Неожиданно ей стало весело. Стоило прыгать в окно, ловить такси, бегать, роняя тапки, чтобы посмотреть на очередную страдалицу!