Изувеченный

Сейчас раннее утро, но какие-то настораживающие звуки уже раздавались с улицы. Руководствуясь инстинктом, Корделия накинула на плечи шаль и спустилась вниз. Кто-то будто ждал ее внизу, и она должна была идти. Возможно, ее привлек плеск весел и звук легкого удара, когда нос гондолы уткнулся в пристань. Кто-то причалил к самому порогу. Правда, из окна ей показалось, что гондола пуста. Но ведь кто сидит в фельце, все равно не видно, пока не подойдешь и не откинешь рукой бархатистый полог внутренней кабинки.

Корделия не думала, что в такую рань гондолу могли прислать за ней из палаццо де Франко, разве только Донатьену она зачем-то срочно понадобилась. Девушка открыла дверь и вышла в утреннюю прохладу. Над каналом клубился туман. Он был непривычно густым и белесым, как парное молоко. Корделия вздрогнула, вспомнив о том, каким образом может появляться такой туман. Она уже подсмотрела однажды, кто способен призывать туманы. Только она поклялась себе, что не расскажет об этом никогда и никому. И была уверена, что сдержит клятву. Лучше было даже не вспоминать того, случайной свидетельницей чего она стала.

Гондола одиноко качалась у пристани. Трос был даже не закреплен. На корме никого. Весло куда-то исчезло. Корделия не сразу заметила фигуру, плашмя лежавшую на каменистом берегу. Это был гондольер. Его нетрудно было узнать по нарядной одежде. Вначале Корделия даже не поняла: пьян он или упал в обморок, а может, стал жертвой нападения. Правая рука, которая должна была сжимать весло, безвольно покоилась в воде. А по его груди тянулись какие-то мокрые нити, переплетенные с водорослями. Они шевелились, как змеи или ножки медузы. Сперва Корделия даже подумала, что к мертвому телу прилипла медуза.

Она настороженно приглядывалась к движущемуся существу, пока не поняла, что это женская голова. Открытие ее поразило. И действительно в воде проглядывали очертания спины и плеч, абсолютно нагих. Голые руки с синеватой кожей жадно впились в ключицы гондольера.

Корделия остановилась на полпути. Она слышала о таких существах. От Донатьена. Он предупреждал не верить им. Только она до сих пор больше всего не верила в сам факт их существования. По-видимому, зря.

Остановилась она тоже слишком поздно. Стук ее каблучков уже привлек водяную тварь, и она резко вскинула голову. Рана, раскрывшаяся на груди гондольера там, где только что были волосы женщины, оказалась подобной багряному цветку. Должно быть, именно так выглядит провал в кратере вулкана.

Корделия отшатнулась от существа, злобно зашипевшего на нее. Оскаленные зубы все до одного были острыми, как иголочки. От съеденной плоти рот окрасился рубиново-красным. А глаза… они были не такими красивыми, как у человека, а круглыми, скорее напоминающими рыбьи.

Корделия попятилась и поспешно хлопнула дверью, опустила задвижку. Ей не хотелось даже вспоминать о том, что она только что видела.

Водяницы – так Донатьен называл подобных созданий. Сама Корделия вспомнила слово «русалки». Интересно, если бы она стала разглядывать это существо внимательнее, то внизу, где начинается талия, можно было бы увидеть чешуйки рыбьего хвоста. Донатьен знал ответы на все вопросы, но его лучше ни о чем не спрашивать. Опасно задавать вопросы такому, как он. Еще опаснее с ним встречаться. Но Корделия не отказалась бы от этого удовольствия, даже зная, что врата рая захлопнутся перед ней навсегда.

Она знала, что делала. Она сознательно шла на риск. И не жалела об этом. Видеться с Донатьеном было так же рискованно, как плавать в каналах, полных кровожадных тварей, или класть руки в раскаленную докрасна печь. Глупо думать, что ступишь в огонь и не сгоришь. Но Корделия искренне на это надеялась. Все, что у нее было, – молитвы и надежда.

К полудню за ней приплыла Каитана. Бесподобная, она стояла на носу гондолы, ловко управляясь с веслом. Ее движения были грациозны. Казалось, по каналу плывет не гондола, а королевская ладья. И все же прохожие недоуменно оборачивались ей вслед. Ведь Каитана все-таки женщина. Роскошный берет с павлиньим пером не мог скрыть копну ее каштановых волос.

Те, кто привыкли к такому зрелищу, уже ее не осуждали. Гондольеры – особая каста. От цехов и гильдий ремесленников их отличало не так уж и много. У них тоже были свои внутренние правила и уставы. Например, только мужчина имел право заниматься этой профессией. Закон хоть и был неписаным, но бдительно соблюдался. Тем не менее Каитана сумела пополнить ряды гондольеров, обойдя все установленные правила. Все дело заключалось, наверное, в ее буйном нраве, непокорном, как море. А еще в том, что из всех детей в семье гондольера выжила она одна. Братья и отец отошли в мир иной, а ей досталась в наследство гондола и полученные навыки. Теперь она справлялась с отцовским ремеслом сама. Это было лучше, чем выйти замуж и во всем подчиняться мужу. Так считала своевольная Каитана.