Извилистый путь

— Это как понять? — удивился гном. Окружаемые нас стражники с интересом прислушивались к нашему разговору.

— Да вроде и не сделал ничего плохого, а тебя вот так: раз — и под суд. Справедливо? Не знаю! Может быть, ведь я же пришел к вам без приглашения! А почему пришел? Да просто похоронили меня в одном из ваших выходов из гор. Вот и получилось случайно открыть вход в тоннели, по которым я и начал плутать. Я ж не намеренно вас искал, да и не обворовывать пришел, и не резать, убивать, жечь, насиловать! А приведшего мена Оштарнора я понимаю — привел, чтобы было без самодеятельности, а чтобы Совет решал, что со мной делать. — Я развел руками в стороны.

Трибуны молчали. Они возвышались передо мной полукругом, за спиной сидели главные Мастера. Да, мои слова заставили Совет задуматься. Но молчание длилось недолго:

— Ты нарушил закон! — прошамкал за спиной скрипучий голос. Я медленно повернулся назад, и, задрав голову, смотрел на бородатых, седых гномов. Один из них, тощих, морщинистый, и с куцей бороденкой гном, злыми пронзительными серыми глазами смотрел на меня.

— Стесняюсь спросить, а какой именно? — спросил я, дернув головой.

— Не дерзи старшим! — проскрипел гном. — Ты напал на гнома!

— Я на него не нападал, я защищался! Или мне нужно было стоять и ждать, пока он меня убьет?

Зал загудел, гном возмущенно вытаращил глаза:

— Как ты смеешь?

— А что, мне и сейчас нужно было промолчать и ничего не сказать в свою защиту? Просто дать вам меня уничтожить?

Казалось, глаза гнома вылезут из орбит!

— Совет Круга решил отправить тебя в рудники! Чтобы поубавить меру твоей наглости!

— И еще, один вопросик: совет это решил заочно? Без слушания моих доводов в свою защиту? Тогда я вам скажу так: люди, которых вы ненавидите, и презираете, так низко не опускаются, и хотя бы праведно судят.

Зал заулюлюкал и разразился криками. Все громко обсуждали мои слова, и разделился на две противостоящие стороны. «Иногда, — подумал я, — иногда они судят справедливо, но их тоже можно купить. Но этого вам знать не стоит».

Дед что-то орал, выпучив глаза, и мне казалось, что его хватит удар, и он помрет на месте. Он так размахивал руками, что, наверное, если бы не стол, мог бы взлететь! Я отошел на несколько шагов, чтобы он не забрызгал меня слюнями.

Но было ясно одно: зал, как и Круг, разделился на две половины. Одни были за вменение судебных решений, другие же это отрицали. Пока я наблюдал за баталиями за столом старейшин, меня что-то ударило в спину. Развернувшись, я увидел лежащий на полу ботинок, и еще несколько летело в меня. Я уклонился от них, и с трудом подавил желание бросить их в их хозяев. Но один гном достаточно удачно метнул свой, окованный железом, и он в кровь разбил мне голень.

Крики одобрения зазвучали с трибун, и у меня, как говориться, упала планка. Тех, кто бросал в меня своей обувью я запомнил хорошо, и, схватив лежащий ботинок, в ярости отправил его своему хозяину. Гном от неожиданности не смог уклониться, и с разбитым в кровь лицом упал под стол. А дальше я в неистовстве швырял все валяющиеся рядом со мной ботинки назад. В зал заседаний ворвались стражники и побежали ко мне. Пока они еще бежали, осмелевший дед бросил в меня своим сапогом.

— Ну, теперь пеняй на себя! — радостно возопил я и с такой силой бросил бот назад, что голова говнюка дернулась назад, и мне показалось, что я даже хруст позвонков услышал! Дед рухнул под трибуну, я успел валяющимися сапогами замочить еще парочку его прихлебателей, пока стража не окружила меня, и, прикрыв щитами, не вытолкала из зала.

— Конечно, спасибо тебе за Сертора, он у всех уже в печенках сидел, да и за его задолизов, но теперь тебе рудников не миновать. Гарантирую. Идем.

Меня отвели в небольшую камеру-одиночку и оставили ждать приговор. Потом зашел какой-то гном, промыл рану на ноге и наложил тугую повязку. Через час я уже знал свою судьбу — алмазный рудник, самый глубокий и на многие мили раскинувшийся под землей в горах.

Поздним вечером пришел Оштарнор с сыном, внуком, и своим другом Оренро. Вбежавшая сестренка бросилась ко мне и горько зарыдала, уткнувшись в мой камзол.

— Ну, сынок, даже не знаю, что и говорить, — немного постояв, сказал Ош. — Многие тебе благодарны, что ты проредил Старших мастеров, теперь меньше мороки будет. Но есть и другие. Старый гном махнул рукой. Оренро тяжко вздохнул.

— Когда меня отправят в место отбывания наказания? — дрогнувшим голосом спросил я, поглаживая плачущую Корилью по спине. — И срок наказания есть?

— А, да, прости, забыл сказать — пожизненно….- провел по лицу рукой Оренро.

— Хм, да я быстрее сбегу оттуда! — хмыкнул я.

Немного помолчав, Оренро сказал:

— Я тебе верю, сынишка!

На его лице мелькнула улыбка.

— Вот и сестренка верит! — тоже улыбнулся я.

— Все, выходите, скоро будет поверка постов! — заглянул в камеру уже знакомый мне капитан. — Я тут не главный, надо мной тоже есть начальство!