Извилистый путь

Со мной начали прощаться, Корилья голосила, казалось, на всю тюрьму. Еще раз обняв и чмокнув ее в щеку, я сдал ее в руки отца, которым оказался Кардарол. С остальными, крепко обнявшись, на прощанье пообещал навестить их еще. А затем я смотрел, как закрываются двери моей камеры.

До утра я просидел на топчане, пока утренняя стража, обыскав, не вывела меня во двор. Ножечка они не нашли. Почему-то в рот они не заглядывали, наверное, просто «забыли».

Глава XI

Дорога на ПМЖ

Утром заскребли ключом в замке, и через полминуты дверь отворилась. На пороге стояли стражники. Три широкоплечих воина, с густыми бородами, в стальных кирасах, с пиками и мечами на боку.

— Выходите, — сказал старший из них. Я даже удивился от такого подхода! Ко мне, и на вы.

— Вы же все-таки граф, — правильно расценил мою удивленную мину страж.

— Да, конечно, — кивнул я.

— И…. - гном звякнул тяжелыми наручниками. Я спокойно вытянул перед собой руки. Надев мне эти металлические штуковины на руки и зажав болты, которыми они закрывались, воин сделал шаг в сторону, и я вышел с камеры. За спиной встал пришедший с ним гном, главный в этой тройке, и пошел рядом со мной. Когда мы вышли во двор, я сразу вспомнил этих гномов. Они были вместе с тем лейтенантом, который забирал меня с того домика, где я провел свои два месяца жизни.

Во дворе стояло еще три десятка гномов. Помимо меня было еще два осужденных. Морды у них были явно не разбойничьими, это я почувствовал сразу. Все благодаря моим способностям. Впавшие в немилость? Не исключено!

— Заключенный, встаньте к другим арестантам. — заговорил мой старый знакомый лейтенант Сориван.

Я подошел к двум собратьям по несчастью. Тридцать воинов взяли нас в квадрат, и мы пошли к выходу из стены, окружающую городскую ратушу. Стена была высотой в три человеческих роста, гномы любили основательность. У самых ворот стояла черная карета, с запряженными в нее двумя лошадьми. На единственном маленьком окошке, вырезанном в дверке кареты, была прочная решетка, сама дверь открывалась, сдвигаясь в сторону, скользя на меленьких колесиках в пазах.

Подождав, когда мы влезем в карету, Сориван забрался к нам и сел у двери. Ее задвинули, и он защелкнул ее на замок. Два воина запрыгнули на задворки кареты, еще двое полезли на козлы. Щелкнул кнут, и телега тронулась.

За воротами были городские улицы. Высокие городские здания, этажей в три четыре, сложенные из серого и бурого камня, но цвета были хорошо подобраны, никакого хаоса. Прямые, мощенные камнем улицы, по краям встречаются решетки канализационных ям. На улицах было чистенько и опрятно. Пешеходы останавливались и провожали взглядом нашу черную колымагу. Несколько раз мелькали светлые витрины магазинов, был виден большой рынок, разные мастерские. Город поражал своей красотой и изысканностью. Было приятно ощущать красоту и порядок, а не чувствовать запах лошадиного навоза и видеть людей, бредущих по косточки в отходах и помоях. Да еще и шарахаться от любого скрипа окна! Чтоб не схлопотать целое ведро этой гадости на голову!

За городом начиналась вымощенная камнем дорога. Карета подпрыгивала на стыках каменных плит и стремилась вперед.

Ехали мы около получаса. Карета сделала остановку у ворот, стена у которых поднималась на добрый тридцатник метров. Сидевший возле меня мой знакомый лейтенант выпрыгнул с кареты, о чем-то переговорил с охранниками — дюжими гномами в количестве трёх, стоявшими у дверцы кареты у дверки, на случай, если мы захотим смыться. Потом старший, разговаривавший с Сориваном гном, махнул кому-то рукой, и впереди послышался шум. Сориван влез к нам обратно, и через некоторое время мы тронулись и продолжили путь.

Сами ворота были тяжеленными, окованные стальными полосами, а основа из какого-то черного дерева, толщиной в метр. Еще в них была маленькая дверца — сплошной черный метал, именно черный, я был в этом уверен, точно не крашеная. Такого же цвета и засов, замочные скважины, все по высшему уровню. «Вот и остался позади выход на свободу, — мелькнула печальная мысль. — Получится ли сбежать?»

Еще несколько десятков минут — и наше средство транспортировки остановилось. Послышался какой-то шум, потом несколько вопросов грубым, вызывающим неприятный холодок, голосом, и Сориван, вздохнув, снова выбрался наружу. У моих спутников, таких же бедолаг, как и я, сразу потускнел взгляд, плечи опустились, они будто постарели лет так на десять-пятнадцать. Ну, если тутошним, коренным жителям, стало так плохо, то тут точно не сахар. Пора и мне начинать бояться и трепетать!

— Здарова, голубчики! — дверь отъехала в сторону, и тот самый грозный голос, казалось, наполнил салон кареты. — Приехали, выходи справа по одному!