Изыди (СИ)

Мы стали близки в тот же вечер. Я увез её к себе без всяких прелюдий вроде романтических ужимок и долгих разговоров о любви, хотя брутально-романтическое знакомство молодого холостяка и совсем юной девочки предполагает такое же романтическое ухаживание и терпеливость. Отсутствие терпеливости мой серьёзный минус. Но минимум романтизма я ей выказал. Ввиду недостатка времени только минимум. Я сказал ей, что потом будет всё - поездки за границу и отдых вдвоём, выезды на природу и любовь под пение птиц, маленький атолл, затерянный в океане, и никого, кроме нас, на сотни километров вокруг. Когда она слушала мои соловьиные трели, глаза её блестели. Она отдалась мне ровно через час. Именно столько у меня ушло, чтобы вызвать такси, в котором я рисовал ей радужные перспективы, привезти в свою квартиру и раздеть.

Мне нравился её смех, и она знала это. Она любила щекотать меня. Она была ещё совсем ребёнком. Через три месяца ей должно было исполниться семнадцать. Защекоченный до икоты, я умолял её прекратить и экзекуцию, и этот дурацкий детский смех. В сочетании со щекоткой её смех и мучил меня, и возбуждал. Когда она, наконец, уставала от своей игры, то откидывалась назад, всё с той же детской улыбкой, но уже со взглядом взрослой женщины, призывно маня к себе. Я брал её сразу же, смеющуюся, разгорячённую игрой. Я закрывал её рот своим с удвоенным, утроенным возбуждением, со словами: "А теперь я пощекочу тебя там. Им". Она соглашалась, совершенно расслабляясь и доверяя себя в моё полное владение: "Можешь делать все, что хочешь. Я твоя".

Секс с Алиной доставлял мне не просто удовольствие - я хотел её игры в секс. Я снова возвращался в забытое детство. Секс для неё ещё не стал той формой манипулирования мужчинами, какая есть уже у взрослых, опытных самок. Она была ещё в том нежном возрасте, когда не надо задумываться о семье и замужестве. Алина пока только играла в любовь. Играла через секс, которым она охотно занималась. Я надеялся, что только со мной. Особенно ей нравились мои "шарики". Она заглатывала их по одному и оба вместе, а они отзывались на её ласки, сморщивались, покрывались гусиной кожей от нарастающего напряжения и становились, как бильярдные шары. "Они у тебя такие твёрдые. Так интересно! И куда-то прячутся", - говорила она.

Алина взрослела быстро и день ото дня становилась всё более опытной. Разврат, в котором она совершенствовалась не без моей помощи, стал для неё сексуальной формой игры в жизнь. Любовные ласки превратились для неё в обязательную часть этой новой жизни. Глядя, как ускорялось её взросление, могу с уверенностью сказать, что именно я явился главным ускорителем. Я и сам приобщился к новым для себя удовольствиям благодаря ей. Я понял, зачем природа придумала ресницы. Я вспомнил одну забаву, на мужском языке она называется "ставить на ресничку". Я решил попробовать "ресничку" с Алиной. Она становилась на колени, а я достигал оргазма от порхания её ресниц. В таких случаях я был слишком быстр. Настолько, что она не успевала закрыть глаза, и если бы не ресницы... Воистину, ресницы являлись самой функциональной частью её лица! Вязкая жидкость медленно стекала с них по щекам и скулам на губы полуоткрытого рта. Осторожно пробуя языком белую субстанцию, она улыбалась, как самый счастливый ребёнок...

- Хорошая игрушка у вас между ног, у нас такой нет, - дразнила меня Алина, когда пыталась реанимировать "бойца" для повтора. Одного раза ей всегда оказывалось мало.

- Зато женское тело совершеннее: ничего лишнего, - отвечал я и тут же, глядя на неё, был готов снова.

Алина была само совершенство, всё её тело было заточено под удовольствие: тело, идеально вылепленное искусным профессионалом - матушкой-природой. Её худые плечи, плоский живот и острые коленки излучали самый сладостный секс, а пятки походили на пинг-понговские шары, идеально круглые. И я пожалел, что бросил уроки уличного художника.

Её влагалищные мышцы в минуты высшего наслаждения обнимали мою плоть, как питон свою жертву, но я не хотел оказывать сопротивление. Когда неконтролируемая пульсация волнами проходила по её телу, она несколько секунд дёргалась и выгибалась, переходя от содроганий к лёгким сначала стонам, а потом и крикам. И всё это передавалось мне, вызывая звериные рыки, такие же неконтролируемые и неосознаваемые. Мы полностью отключались от сложностей мира, чтобы вместе взойти на вершину.

- У нас получилось одновременно, - с нежностью шептала Алина, приходя в себя.

- Так бывает всегда, когда скорости совпадают. Когда они увеличиваются синхронно на одинаковые величины. Как в космосе. Ты была в космосе? Нет? Ну, тогда считай, что уже побывала.

- Как ты красиво говоришь! Тебе бы романы писать, - подогревала моё давнее желание Алина. Она не подозревала, как близко попадала в тему. А я не подозревал, что всё задуманное случится только тогда, когда её уже в моей жизни не будет.