К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №17 от 27.04.2010

Удовлетворённый состоявшейся экзекуцией прокурор просит судью разрешить ему огласить показания свидетеля Семенычева на предварительном следствии, где Семенычев говорит, что свидетель Карватко просил обеспечить ему алиби 17 марта 2005 года. У адвоката Першина встречное прошение – допросить Семенычева без присяжных в связи со сведениями об оказанном на него давлении.

Прокурор изо всех сил противится ходатайству защиты: «Протокол допроса получен в полном соответствии с уголовным законом! Откуда у Вас такие сведения, адвокат Першин? Может быть, Вы общались со свидетелем раньше? А что касается ответов свидетеля здесь на суде, то вопросы, заданные ему о способах получения показаний, сняты и на них не надо обращать внимания».

Миронов не выдерживает, смеется. И это не остаётся безнаказанным. Судья: «Миронов, я предупреждаю Вас за оскорбительный смех. Вы будете удалены».

«Прошу внести в протокол, - просит Найденов, - что на мой вопрос «Оказывалось ли на Вас давление?» Семенычев ответил: «Да, было дело». Я хочу выяснить, Ваша Честь, когда, где и кем оказывалось давление». Квачков: «Допрос Семенычева проведен следователем Соцковым. Этот следователь уже замечен в фальсификации доказательств. Поэтому есть основания предполагать, что и при составлении данного протокола он мог нарушить закон. Допрос проведен в Департаменте по борьбе с организованной преступностью, известном своими преступными деяниями».

Вскакивает прокурор: «Никаких конкретных доводов о нарушении прав свидетеля Семенычева нет! Он сам расписался в протоколе: «С моих слов записано верно». А заявления о том, что Департамент по борьбе с организованной преступностью сам является преступной организацией - это лишь личное мнение Квачкова!».

Всем своим немалым весом вздымается на защиту милицейского департамента и адвокат Чубайса Шугаев: «Кроме эмоций и оскорблений в адрес правоохранительных органов защита не привела никаких доводов. Прошу обратить внимание на заявления Квачкова и Миронова о том, что Департамент – это преступное сообщество. Департамент сегодня - одна из наиболее активных правоохранительных организаций, которая ловит преступников, террористов! Это попытка опорочить следствие!».

Однако радения Шугаева за милый его сердцу департамент судья на сей раз не разделила: «Постановляю: допросить Семенычева по обстоятельствам, связанным с обстоятельствами его допроса».

Огорчение адвоката сполна испытал маловатый для него стул.

Итак, свидетеля Семенычева разрешено допросить без присяжных об обстоятельствах его допроса на следствии.

Адвокат Першин: «Где Вы давали показания о Карватко?».

Семенычев: «В здании МВД – на Садовом кольце. Мне позвонили под видом клиента, попросили посмотреть машину. Я был болен, отказался. Но меня уговорили, сказали, что там дел-то всего на пять минут, а машина уже стоит у дома. Ну, я наспех накинул куртку и как был в домашнем, так и вышел из подъезда. Меня забрали, привезли в МВД».

Першин: «Какое воздействие на Вас оказывали?».

Семенычев: «Меня предупредили, что если я не скажу, как им надо, то у меня могут найти, как у Карватко, и оружие, и все другое. Они искали заговор и пытались навязать мне: скажи, что Карватко у тебя просил алиби».

Першин: «Под угрозой чего у Вас просили такие показания?».

Вмешивается судья: «Свидетель не давал показаний, что ему угрожали».

Першин ставит вопрос по-другому: «Почему Вы подписали показания, не соответствующие действительности?».

Семенычев устало, обречённо: «У меня не было выбора. Мне сказали, что если не будешь делать, как надо, то и у тебя что-нибудь найдем».

Першин: «Вам разъяснили Ваше право явиться на допрос с адвокатом?».

Семенычев удивленно: «Нет».

Першин: «А реально Вы могли прийти на этот допрос с адвокатом?»

Семенычев: «Да меня в тренировочных из дома вывезли!».

Закалюжный, адвокат Роберта Яшина, которого по-прежнему не допускают в зал заседаний: «Сколько человек Вас допрашивали?».

Семенычев: «Два оперативника».

Закалюжный: «Сколько длился допрос?»

Семенычев: «Весь день»

Закалюжный: «Вы читали показания, когда их подписывали?»

Семенычев: «Нет, не читал».

Закалюжный: «Вы имели возможность зафиксировать свои возражения на протоколе?»

Семенычев: «Я вначале писал объяснения своей рукой, но прокурор сказал, что в деле их нет».

Закалюжный: «Присутствие оперативников как-то оказывало на Вас воздействие?»

Семенычев: «Конечно. Оперуполномоченный даже в конце допроса сказал: ну, ты понял, что мы тебе сказали».

Закалюжный: «А Вы вообще читали протокол Ваших показаний на следствии?».

Семенычев согласно кивает головой: «Сегодня читал».

Закалюжный не веря собственным ушам: «Где?!»

Семенычев, не понимая, что вскрывает вопиющее, дичайшее нарушение закона: «В кабинете у прокурора».

Прокурор торопливо, суетливо встревает с вопросом: «Вы говорили, что допрос в отношении Вас длился целый день, а потом сказали, что следователь приехал в конце дня. Кто же Вас допрашивал целый день?».

Семенычев удивлённо: «Как это кто? Оперативники».