К. Н. Батюшков под гнетом душевной болезни

Смешение веры с вероисповеданием и религиею проведено Батюшковым с такою последовательностью, что из-за нее многие места в статье поражают парадоксальностью в доказательствах и выводах. Человек, учившийся не «как-нибудь», а сколько-нибудь правильно, хотя бы и «чему-нибудь», не мог бы, по крайней мере, без оговорки, написать такого, например, положения: «вера и нравственность, на ней основанная, всего нужнее писателю». При правильно установленном мышлении самому обыкновенному человеку достаточно простой начитанности, чтобы признавать существенно важные различия между верою и религиею. Вера, как личное, изменчивое чувство, слишком зыбка для того, чтобы быть основою нравственности: основываясь на колеблющейся вере, нравственность неминуемо будет неустойчивою, ни за что не ручащеюся и мало на что нужною. Чтобы вера стала незыблемым основанием непоколебимой нравственности, ей самой необходимо предварительно осветиться благодатным даром религиозного разумения божеских и человеческих истин. Прежде чем стать основою, ей самой нужно основаться на религии, иначе она может быть сильною и твердою, но будет и обманчивою. Батюшков не затруднился однако ж высказать тот же парадокс еще решительнее: «Одна вера создает мораль незыблемую». Если религия в его глазах была тем же, чем вера, то нельзя не заключить, что никогда не занимался религиозным просвещением своей веры, а потому и не находил в самом себе «незыблемых» нравственных опор и преград для победоносной борьбы с общечеловеческими и личными слабостями.

Нельзя не обратить внимания на тот «светильник мудрости человеческой», который Руссо мог будто бы носить «в руке своей». При строгой постановке мышления даже метафорически нельзя назвать «светильником» какой бы то ни было «мудрости» нечто такое, что в одном человеке возбуждает самонадеянное чувство и дух гордыни, а другому представляется недостаточным, т. е. достаточным или годным на что-то, но не на всё в духе и жизни. Под таким неясным выражением скрывается, что хотел сказать им Батюшков. Не мог же он подразумевать под ним мыслительную силу Руссо, потому что эта сила сама по себе не может быть мудростью, — тем менее, может быть «светильником мудрости». Для чего же могла понадобиться такая неясность при выражении совершенно ясного понятия? Нельзя же не придавать никакого значения выражению красивому, но не высказанному того, что хотел сказать писатель. Объяснять неясность слова у мастера слова излишнею заботою о стилистической отделке, неловкостью, неудачею или обмолвкою тем менее возможно, что в статье найдется немало односторонних обмолвок, и в связи своей они получают обличительное значение. Они заставляют предполагать, что не сильно было в Батюшкове религиозное сознание, потому что невысоко стояло в нем философское и богословское образование.