К нам едет инквизитор

Облако-карта, ставшее из белого серым, взвилось высоко в небо. Потом внутри него что-то полыхнуло, облако взвихрилось и словно развеялось, сливаясь с ночью. А затем опустилось на город.

Кристина не увидела, как оно движется, но заметила, что на миг поредевшие уличные огни выцветают, будто их мгновенно обесцвечивают. Секунда — и оттенки вернулись, фонари снова зажглись желтоватым. Кольцо инквизиторов разомкнулось. Заклинания стихли.

— Когда будете улетать, — сказал Лещинский, — не стартуйте сразу. Убедитесь, что полетные чары сработали с должной интенсивностью.

— Не учи ученого, — буркнул Барсуков, подобрал свой поддон и начал накладывать полетные чары. Остальные напряженно наблюдали.

Барсуков сплел всем знакомый узор, но поддон, повисев в воздухе, обрушился вниз. Не сдаваясь, Барсуков подобрал его, повторил узор — поддон завис в воздухе, покачиваясь, будто не мог решить, падать ему или лететь.

Только с пятого раза Барсуков удовлетворился результатом. От души сплюнул на крышу, запрыгнул на свой транспорт и был таков. Кристина проследила глазами за его полетом.

— Не свалился, — констатировал Лешка Змеев. В его голосе слышалось легкое разочарование.

Остальные начали потихоньку собираться. Несколько ведьм и магов решили не рисковать и вызвали такси. Люк, ведущий с крыши на лестницу, оказался закрыт. На то, чтобы открыть его магией, вместо нескольких секунд ушло минут пять. Другие кое-как справились с полетными чарами. Крыша постепенно пустела.

Кристина несколько мгновений тупо смотрела на телефон. Потом вспомнила, что внизу дожидается ее собственная машина, на которой она приехала сюда из «Фонарика». Вместе с Яржиновым и Лещинским. Черт, их тоже нужно ждать, да? А может, не ждать… вот они, сейчас тоже будут спускаться… Мысли путались, в голове царила пустота и свистел ветер, набросившийся на Кристину с новой силой, едва исчезла призрачная защита от холода. Казалось, вместе с магией Города кто-то ограничил ей и способность соображать. Возможно, так и было. Глава ковена связана с Городом сильнее, чем другие ведьмы. А глава ложи — сильнее, чем другие колдуны. Но Лешка не выглядел отупевшим. Наверное, виновата усталость и недосып… Или нужно привыкнуть к этому состоянию, когда на руках будто висят свинцовые гири, на плечах лежат невидимые пудовые мешки, и все это тянет вниз, не дает колдовать, мешает думать…

Она потрясла головой. Так, завтра выходной. Никакой работы и тем более никаких поисков. Если секта околачивается в Городе с зимы, подождет еще день. Все равно в таком состоянии Кристина способна только на то, чтобы попасться им в лапы тепленькой. Она сварит несколько укрепляющих зелий, зелье бодрости, зелье хорошего сна, зелье невидимости на всякий случай. Потом выспится, потом приведет себя в норму и только после этого будет что-то делать.

— Вы идете? — окликнула она Яржинова и Лещинского. Кроме них, на крыше больше никого не осталось.

— Да-да, — Яржинов оторвался от созерцания города и шагнул к Кристине. — Простите. Удачно получилось, — он кивнул на мерцающую сеть улиц. Ну да, инквизиторы же, наверное, видят, как сработали запирающие чары.

— Поезжайте, — сказал Лещинский, тоже разглядывая ночную панораму. — Не ждите меня, у меня еще… дела.

— И какие это у вас дела? — бесцеремонно пробурчала Кристина. Яржинов, пожав плечами, взялся за крышку люка. — Думаете, после ограничения магии преступница сразу вылезет или что?

— Не раньше утра, — отозвался Лещинский, по-прежнему не оборачиваясь. — Утром тоже вряд ли, но на всякий случай вызовите нескольких ведьм, пусть подежурят в офисе. Сами вы, как я понимаю, будете отсыпаться.

— Правильно понимаете, — уже спокойнее сказала Кристина. Ну ладно. Хочет человек померзнуть на ледяном ветру в половине четвертого утра — да пожалуйста. Она развернулась и подошла к люку, в котором уже почти полностью скрылся Яржинов.

Но что-то дернуло в последний момент оглянуться и посмотреть.

Лещинский уже не изучал городскую панораму. Он сел на крышу у самого бортика, прислонившись к нему спиной, запрокинул голову и устроил ее на краю каменной ограды. Закрыл глаза и застыл неподвижно.

— Нет уж, — сказала Кристина. — Это мне совсем не нравится.

Она бросилась к Лещинскому. Тот не реагировал, он не замечал ее и не замечал ничего вокруг. Кристина коснулась его холодной руки, беспомощно оглянулась на Яржинова… Тот казался чуть недовольным, но не удивлялся.

— Что происходит? — спросила Кристина.

Яржинов вздохнул с легкой досадой, будто его раздражало, что не удалось скрыть от ведьмы какой-то неопасный, но неприятный секрет.

— Проклятие, — ответил он неохотно. — Придет в себя — он сам вам объяснит, если посчитает нужным.

— Так, значит, он придет в себя? Когда?

Она снова посмотрела на Лещинского. По его лицу разливалась меловая бледность. Черты заострились, как у покойника. Руки были холодными, и Кристина попыталась нащупать пульс. Он нашелся с третьего раза. Тьфу ты черт… Значит, проклятие. Это, конечно, проливало свет на странные слова инквизитора — «если доживу», но… Но черт побери!