К тебе (ЛП)

Её голая спина была открыта взгляду, ниже пояса она была обёрнута простынёй. Она лежала на животе, левая рука была согнута и лежала ладонью вниз, большой палец касался прекрасного носика. Единственный луч света проникал из ванной сквозь дверь, приоткрытую ровно настолько, чтобы я не споткнулся впотьмах и не разбудил её. Я старался запомнить каждую веснушку, каждый изгиб её тела в этой позе, её закрытые глаза, уголок губ, чуть приподнятый с одной стороны от блаженной неги. Это была вторая ночь, что я провёл в её комнате, и ночевать в своей комнате в одиночку с воскресенья по четверг мне вовсе не хотелось.

И хоть большую часть того времени, что мы провели наедине, я потратил на то, чтобы доставить ей удовольствие, я был намерен дождаться возможности сдать анализы, прежде чем двигаться дальше. Я не доверял своей выдержке настолько, чтобы убрать все препятствия между нами. Наши несовпадающие рабочие графики способствовали этому, хоть меня это и не радовало.

Дарби была свободна по пятницам и субботам, но ей приходилось работать двойные смены, пока Ставрос не наймёт кого-нибудь нового на смену Тильды с трёх до одиннадцати. Это были единственные два дня, когда Дарби не работала в то время, как я возвращался со своей работы, спал или уходил на работу. Я ужинал и проводил с ней пару часов поздними вечерами, когда она была не занята. Я неоднократно призывал Ставроса нанять кого-нибудь как можно скорее.

Выскользнув в коридор, я прошёл в вестибюль.

— Доброе утро, — поздоровался Ставрос, стоя за стойкой регистрации. — Ты второй раз подряд появляешься со стороны коридора, а не со стороны лифтов.

— Не твоё дело, — ответил я, проходя мимо. — У тебя неделя на то, чтобы нанять кого-нибудь и снять Дарби с двойных смен.

— Она не уволится.

— Нет, но я её украду. Есть у меня одно место на примете.

— Не вздумай! — крикнул Ставрос мне вслед.

— Одна неделя!

Я трусцой пробежался до парковки, потому что припозднился, лёжа рядом с Дарби и наблюдая за тем, как она спит. Ещё не рассвело, сверчки и лягушки орали вовсю. Больше всего на свете я ненавидел оставлять её одну в той кровати. Из-за этого мне было трудно уходить по утрам и получать удовольствие от работы, хоть моя команда и скрашивала мой день.

Наоми скользнула на своё парковочное место, следом припарковались Харбингер и Китч. Мы как раз собирались войти внутрь и заступить на работу, как подъехал Мартинез, а следом за ним — Слоан.

— Вы опоздали, — рявкнул я на них обоих.

— Вовсе нет! У нас ещё десять минут в запасе! — возразил Слоан.

— Это и есть опоздание! — парировал Китч.

Мы отметились, а затем я распределил задачи. Я хотел снова проверить периметр. Такое ощущение, что после выходных мы вечно обнаруживали какую-то неведомую хрень возле скопления валунов, расположенных у линии забора. Слухи варьировались от сатанинских ритуалов у подножия горы до преступной деятельности банды. Нам попадались расчленённые кролики и закоптелые костровища, которые каким-то образом никогда не попадали на камеры видеонаблюдения, но сегодня всё было тихо. Харбингер и Китч заключили пари, и я надеялся, что победит Харбингер, выдвинувший версию о том, что это просто скучающие детишки так развлекаются. Мы с Наоми отправились в Эхо, чтобы подокучать охранникам Глубинного Эха. До того дошло, что они уже стали включать свет и предупредительный сигнал сирены, не дожидаясь, пока мы подойдём к двери.

— Тебе разве не интересно узнать, что они там такое охраняют? — спросила Наоми, шагая рядом со мной в сторону столовой.

— Пришельцев, наверное.

Наоми хохотнула, но затем уставилась на меня.

— Ты это всерьёз.

— Абсолютно.

— Ого. А я-то думала, что знаю тебя.

Мы наведались к нашим шкафчикам перед тем, как направиться в столовую. Сегодня был день итальянской кухни и Наоми не терпелось воспользоваться опцией «собери-свою-пасту-сам». Как только мы прошли сквозь оранжевые двустворчатые двери, открывающиеся в обе стороны, нас окутал запах орегано, базилика и томатов, и мы сделали глубокий вдох. Улыбка Наоми становилась шире с каждым добавленным в её пасту ингредиентом.

Мы сели, дожидаясь остальную часть команды. Мартинез и Слоан прошли сквозь двери, едва поприветствовав нас и направившись прямиком к стойке с лапшой.

— Ты сегодня часто улыбаешься, — заметила Наоми. — Не думай, что я не вижу. С Дарби всё складывается удачно?

— Более чем.

— О?

— Позапрошлой ночью я сказал ей, что люблю её. Она не ответила тем же, но меня это нисколько не волнует. Она именно такая, как я ожидал.

Слоан и Мартинез уселись рядом, сразу за ними сели Харбингер и Китч.

— Вот так сразу? Ты уже произнёс слово на букву «Л»? — скривилась Наоми. Вытерев лицо салфеткой, она швырнула белую скомканную бумажку на стол. — Сразу же после того, как раскрыл ей правду, я надеюсь?

— Большую часть правды, — уточнил я. — Она знает, что я был федеральным агентом.

— Ого, — изумился Харбингер. — и как она восприняла это?

— На удивление хорошо, — ответил я. — Говорю вам, она та самая.