К востоку от Берингова пролива

Каждую весну их стада шли через Берингов пролив к северу, в арктические воды, и каждый год в местных поселках отмечались праздники китов. Эскимосы безраздельно владели этим богатством вплоть до середины прошлого столетия, точнее, до 1848 года, когда здесь появился первый американский китобой. То был Том Ройс. Необычайно быстро он наполнил все бочки своего корабля жиром, а осенью, добравшись до Гонолулу, опубликовал в местной газете отчет о плавании. И хотя еще не были изобретены радио и телевидение, а телеграф только рождался, весть об удаче Ройса стремительно разнеслась по свету. Всего через четыре года прибрежные воды Аляски уже бороздили 278 китобойных судов. С 1854 по 1876 год только американские корабли добыли в северной части Тихого океана почти двести тысяч гренландских и похожих на них южных китов. Однако с 1911 по 1930 год у северо-западного побережья Америки китобоям удалось убить всего пять гренландских китов!

Последнее стадо этих животных (другие стада были уничтожены раньше) явно находилось накануне истребления. Поворот в его судьбе произошел в 1946 году, когда восемнадцать стран, и в их числе Советский Союз, подписали Международную конвенцию по регулированию китобойного промысла. Наряду с другими мерами соглашение предусматривало запрет добычи гренландских китов, за исключением тех случаев, когда мясо кита или иные полученные от него продукты используются местными жителями. Практически такое право сохранили лишь чукчи и эскимосы Чукотки и эскимосы Аляски.

Современные аляскинские китобои — это жители острова Св. Лаврентия (здесь находятся два поселка — Гамбелл и Савунга), поселка мыса Хоп, но главным образом Уэйнрайта и Барроу, расположенных на побережье Чукотского моря.

В Барроу охота на китов до сих пор считается наиболее достойным мужским делом и главным образом событием года. Первые киты появляются в этом районе в апреле, и тогда китовая тема затмевает все остальные. Многие местные жители берут отпуск, чтобы присоединиться к одной из китобойных артелей, — здесь (а в Барроу ежегодно организуется их несколько десятков) либо в одном из соседних поселков — или, на худой конец, быть «на подхвате» у китобоев: помочь вытащить умиак, погрузить его, а если пригласят, то принять участие и в разделке кита.

Обычно в нескольких километрах от берега открывается в это время свободное ото льда море. Над водой кружат стаи птиц, и их крики долетают до города. Кромка льда расцвечивается разноцветными пятнами палаток — в них поселяются китобои. В городе начинают явно преобладать женщины и дети. Всю ночь (солнце в это время не заходит за горизонт) слышны голоса, собачий лай, и всюду на возвышенных берегах виднеются наблюдатели, готовые известить земляков своими криками о том, что загарпунен еще один кит. Такую картину застал на Барроу в 1924 году известный датский этнограф и путешественник Кнуд Расмусен. Все это можно видеть здесь и теперь.

«Но так ли необходим нашим эскимосам этот промысел?» — задумываются на Аляске и ученые, и администраторы. В самом деле, в двадцатых — тридцатых годах здесь добывали в среднем по десять китов В год, в шестидесятых — по пятнадцать, а в семидесятых — уже почти по пятьдесят китов (ежегодная добыча чукотских охотников редко превышает два-три гренландских кита).

Современные аляскинские китобои вооружены гарпунными ружьями, оснащают свои гарпуны разрывными гранатами, а с применением более совершенного оружия возрастает количество бесцельно гибнущих животных. Считают, что на каждого доставшегося охотникам кита приходится по крайней мере еще один, напрасно погубленный, погибший от ран где-нибудь во льдах. Принимается во внимание и то, что как раз китобои-эскимосы северного побережья Аляски, ставшие теперь членами корпорации «Арктик-слоул» («Арктический склон»), получают доход от продажи компаниям права добычи нефти на своих землях (не считая дохода от приема туристов). Стадо же гренландских китов (чукотско-аляскинское) вряд ли превышает две тысячи особей, и неизвестно, растет оно или сокращается. Может быть, пора дать ему возможность восстановиться?

У Барроу в связи с его особым географическим положением большая популярность. В 1930 году здесь было открыто почтовое отделение, а с 1960 года на конвертах ставится штамп: «Мыс Барроу. Лаборатория арктических исследований». Почта составляет значительную часть груза, привозимого сюда самолетами, и немалую долю почты составляют конверты с оплаченным ответом, посланные филателистами.

В Барроу шутят: «Штамп почтового отделения — основной продукт нашего экспорта».