К востоку от Берингова пролива

На бумаге процесс обездвиживания и мечения зверей выглядит довольно просто. Однако на самом деле все обстоит гораздо сложнее. Хотя бы потому что место действия — Арктика и карты здесь постоянно путает погода. Лентфер выслеживал медведей и стрелял по ним «летающими шприцами» с маленького самолета или вертолета. Особенно трудно было вначале. В 1966 году из первых пяти обездвиженных медведей четыре погибли на глазах исследователей — не были точно определены дозировки препаратов.

В 1967 году дело пошло удачнее (в том же году начали опыты по обездвиживанию белых медведей и мы в СССР), потом еще удачнее, хотя каждый год приносит какие-то неприятные сюрпризы.

В 1974 году, когда мне пришлось гостить у Лентфе-ров, они жили уже не на Барроу, а в пригороде Анкориджа. Расставаясь с Джеком, я спросил его о планах на ближайшее будущее.

— Готовлю шприцы, получаю новые образцы меток, — ответил он.

Мэри молча развела руками, по-видимому, в знак своего согласия на поездку мужа.

Джек, как человек экзотической профессии (много ли в мире людей, которые «на ты» с белыми медведями?), и раньше был известен в Америке. А в 1975 году, когда случилась история со Снежком и ее опубликовали многие газеты, популярность Лентфера еще больше возросла. История со Снежком такова. Ранней весной эскимосы привезли на Барроу, в Арктическую лабораторию, совсем маленького медвежонка. Малыш, конечно, попал к Лентферу. Ученый решил, что подкидыша (его единодушно назвали Снежком) нужно накормить, а затем попытаться вернуть на волю. Накормить Снежка оказалось нетрудно: ему пришлась по вкусу сгущенка, и он без церемонии расправился с целой банкой. Вернуть малыша на волю было труднее, поскольку решающая роль здесь принадлежала его будущей приемной матери. Чтобы не калечить зверя долгой человеческой опекой и не превращать его в домашнее животное, Джек в ближайший свой вылет во льды стал присматривать подходящую медведицу.

Прошло немало времени, пока нашлось то, что требовалось, — медведица с одним медвежонком (иначе у нее могло бы не хватить молока на подкидыша) того же возраста, что и Снежок, и всего в десятке километров от берега, не так далеко от Барроу. Самолет снизился, Джек выстрелил «летающим шприцем», обездвижил и пометил зверя и сразу же полетел в лабораторию за малышом. Медведица не успела встать на ноги, как Снежок был доставлен на место и выпущен рядом со своим «молочным братом». Джек и пилот улетели не сразу, и велика была их радость, когда медведица стала вылизывать и кормить обоих медвежат.

На следующий день удалось разыскать это семейство во льдах, и ученый окончательно убедился, что приемыш усыновлен.

Случаи успешного возвращения диких зверей в природу не так уж часты. Белого медведя вернуть на волю, во льды, удалось впервые.

Чтобы попасть из поселка Коцебу на мыс Барроу (конечно, самолетом, поскольку других путей сообщения здесь нет), нужно пересечь хребет Брукса. И вот теперь он под нами. Точнее, пока горы Бэрда, юго-западные отроги хребта.

Сначала по склонам гор еще встречаются островки елей, еловое редколесье, а в долинах — заросли высоких ивняков, ольшатники. Но чем дальше к северу, тем реже и ниже лес, ниже кустарники. За рекой Ноатак деревья вовсе не растут. Отсюда начинается горная тундра, та самая, по которой когда-то путешествовали Лоис Крайслер, ее муж Крис и их «домашние» волки.

Лоис Крайслер известна любителям природы многих стран мира, в том числе и у нас, как автор прекрасной книги (в 1966 году она была издана в СССР и в русском переводе называлась «Тропами карибу»). Это было по существу новым открытием Арктики, ее животного мира. Герои Крайслер — птицы и звери арктической Аляски, точнее, западных частей хребта Брукса, проплывающих сейчас под нашим самолетом. Она и посвящает свою книгу «волкам полярной тундры и тем, кто хочет действовать, чтобы спасти им родину и жизнь». Волка с самолета не очень-то и рассмотришь, а вот оленьи тропы (может быть, именно об этих тропах и рассказывает писательница?) кое-где виднеются.

Постепенно приближаются горы Делонга — западные отроги хребта Брукса. Голые каменные россыпи, островерхие скалистые пики… Но и среди россыпей есть луговины, а на них местами белыми точками выделяются дикие бараны. Картина кажется знакомой. Ведь и на востоке Сибири горы не диковина, и там есть россыпи, скалы, бараны (чубук, или толсторог, — так называют сибирского горного барана). Но чего-то все-таки здесь недостает. Чего же? Я всматриваюсь в плывущую под нами панораму. Ну конечно, здесь нет кедрового стланика, того самого, что составляет неотъемлемую часть пейзажа гор Восточной Сибири и чьи сизо-голубые, почти непроходимые дебри привлекают к себе осенью медведя и соболя, кедровку и полевок, короче, всех желающих пощелкать кедровыми орешками.