«К» - значит кара

Около пяти часов снова задул viento negro. Лежавшие на столике неподалеку от меня газеты Венделла захлопали, страницы вздыбились, как паруса. Женщина поймала их, а заодно полотенце и свою пляжную шляпу, причем сделала это, как я заметила, с некоторым раздражением. Потом она сунула ноги во "вьетнамки" и стала нетерпеливо дожидаться, пока соберется Венделл. Тот, прежде чем присоединиться к ней, окунулся напоследок в бассейне, при этом откровенно смывая с себя крем для загара. Я схватила вещи и ушла первой, не сомневаясь, что они последуют за мной. Конечно, мне бы очень хотелось установить с ними какой-нибудь контакт, но я считала, что было бы ошибкой действовать слишком прямолинейно. Конечно, я могла бы представиться им, завязать беседу, а потом постепенно вывести разговор на тему irx нынешнего положения. Однако я обратила внимание, что они подчеркнуто избегают какого-либо общения, и сделала вывод, что скорее всего они отвергнут любую попытку познакомиться. Лучше уж демонстрировать им аналогичное отсутствие интереса, нежели возбудить их подозрение.

Я поднялась к себе в комнату, закрыла за собой дверь и прильнула к "глазку", дожидаясь, пока они пройдут к себе. Теперь, по-видимому, они будут отсиживаться в номере, как и все остальные, пока не стихнет ветер. Я приняла душ, переоделась в темные хлопчатобумажные слаксы и такую же темную блузку, которая была на мне в самолете. Потом вытянулась на кровати и сделала вид, будто читаю, а сама периодически впадала в дрему, которую первое время еще прерывал шум, изредка доносившийся в комнату со стороны бассейна, или из коридора, но потом все стихло. Только стучал песок, который порывы ветра бросали на стеклянную балконную дверь. Система кондиционирования в гостинице работала какими-то приступами, то начиная действовать с повышенной отдачей, то как бы отступая перед заведомой обреченностью любых попыток противостоять зною. Изредка температура падала настолько, что комната превращалась в холодильник. В остальное же время воздух был просто теплым и застоявшимся. Именно такие гостиницы навевают обычно мысли о новых экзотический разновидностях "болезни легионеров"[5]

.

Когда я проснулась, было уже темно. Я не сразу сообразила, где нахожусь. Протянув руку, включила свет и посмотрела на часы: было двенадцать минут восьмого. Ах, да! Я вспомнила про Венделла и про то, что выслеживаю его. А не уехали ли эти двое из гостиницы? Я поднялась с постели, босиком подошла к двери и выглянула наружу. Холл был ярко освещен и абсолютно пуст во всех направлениях. Тогда выйдя из комнаты, пошла в сторону триста двенадцатого номера. Я надеялась, что полоска света внизу под дверью подскажет мне, есть ли там кто-нибудь. Однако установить это с точностью не смогла, а приложиться ухом к двери и послушать не решилась.

Я вернулась в свою комнату и влезла в туфли. Потом пошла в ванну, почистила зубы и начесала волосы. Взяла потрепанное гостиничное полотенце, вышла на балкон и повесила его на перила с правой стороны. Оставив в комнате свет, заперла за собой дверь и, прихватив бинокль, спустилась вниз. По пути я заглянула в кафе, в газетный киоск, примыкавший к вестибюлю, и в нижний бар. Ни Венделла, ни его спутницы нигде не было. Выйдя на дорожку, я обернулась и поднесла к глазам бинокль, быстро пробежав взглядом по фасаду гостиницы. На верхнем этаже я легко отыскала висевшее на моем балконе полотенце – в бинокль оно казалось размером с одеяло. Я отсчитала два балкона влево. На балконе Венделла не было заметно никакого движения, однако в комнате горел слабый свет, а дверь на балкон была приоткрыта. Ушли или спят? Вернувшись в вестибюль, я набрала по внутреннему телефону цифру триста двенадцать. Никто не ответил. Я поднялась назад к себе в комнату, засунула в карманы ключи, ручку, блокнот, портативный электрический фонарик и притушила в номере свет.

Выйдя на балкон, я облокотилась на перила, всматриваясь в темноту. При этом постаралась придать своему лицу задумчивое выражение – как будто я общаюсь с природой, – а сама тем временем размышляла, как мне лучше проникнуть в номер Джаффе. Нет, никто за мной не следил. По фасаду гостиницы были освещены меньше половины окон, к тому же бугенвиллея расползалась по балконам и стене, подобно темному испанскому мху. Лишь на некоторых из балконов отдыхали постояльцы, и там время от времени вспыхивали в темноте янтарные огоньки сигарет. Уже совсем стемнело, и окружающая гостиницу территория была погружена во мрак. Только вдоль прогулочных аллей тускло горели низковольтные лампочки. Бассейн таинственно мерцал, подобно полудрагоценному камню, а его фильтры, наверное, все еще трудились над тем, чтобы очистить воду от смытых в нее кремов. У дальнего конца бассейна начинала раскручиваться какая-то вечеринка: играла музыка, слышен был гул голосов, оттуда тянуло запахом поджариваемого на огне мяса. Я решила, что никто не заметит, если я, подобно шимпанзе, перелезу с одного балкона на другой.