Каба́

– Вы это обсуждали с женой?

– Что обсуждали?

– Обсуждали, что должны рассказать сыну об этой новости?

– Нет… Не обсуждали.

– Ваша жена сама приняла решение?

– Вроде бы… Да не помню, зачем все это? Как-то само вышло, не обсуждали.

– Вы обсуждали что-либо с женой, какие-то совместные вопросы? Вы обсуждали, к примеру, сам вопрос о посещении психотерапевта? Вы обсуждали вопрос о посещении секции дзюдо?

– Я не помню, что мы обсуждали и как. Слышьте, хватит долбить одно и то же, сейчас реально не до этого. Что-то мы обсуждали, что-то нет. Как у всех.

– Что было дальше в тот день. Вы рассказали Игорю, что дальше?

– Мы были на кухне. Игорюню сильно тряхнула эта новость. Я совсем не думал, что он был так привязан к этому Петрову. Я так думаю, Петров этот оттолкнул Игорюню. Вероника тоже так думает. Оттолкнул, потому что не хотел возиться, или не знал, как помочь. Или тупо посчитал, что с нас не вытянешь много денег, так что нет смысла и тужиться. А Игорюня походу прикипел к нему, по-любому прикипел.

– Вы считаете, что Игорь покончил с собой из-за солидарности со своим врачом?

– Не знаю… Возможно. Я просто не знаю, что еще думать.

– Вы говорили Игорю, что на Петрова завели дело о развращении пациентки?

– Да, Вика сказала. Я сразу же озвучил, что это бред.

– Откуда такая уверенность?

– Она же говорила, что он в кабинете своем к ней приставал? Та девчонка. Так только дебилы могут делать. Петров точно не дебил. Если бы он был педофилом, он бы тихарился где-нибудь так, что комар бы носа не подточил.

– Вы это тоже все высказали Игорю?

– Да, блин. Лучше бы я молчал. Лучше бы Игорюня думал, что Петров этот педофил проклятый. А может, он правда педофил проклятый? Может, я ошибся? Игорек тогда тупо из-за педофила с собой покончил?

Из телефонного разговора дипломата МИД России по второму департаменту Азии, Дениса Сомова, с главврачом психоневрологического диспансера, Иваном Хлебниковым:

– Добрый день. Меня зовут Денис Сомов, я давний знакомый Виктора Петрова.

– Здравствуйте. Но я вам сразу должен сказать, что не имею права обсуждать никаких подробностей дела, я дал подписку в полиции…

– Простите что перебью, но в полиции мне и дали ваш телефон.

– Вот как?..

– Мне не нужны подробности. Мне известны подробности. Напротив, я намерен добавить еще и от себя немного. Есть высокая доля вероятности, что Виктор не делал того, в чем его обвиняют.

– Послушайте… Денис, так? Денис, я не совсем понимаю. Если у вас есть какая-то информация, и вы хотите ею поделиться, вам лучше прийти к следователю…

– Я не могу этого сделать, в этом все и дело. Я работаю в МИДе России, и нахожусь в Москве. Более того, завтра я уезжаю в Индию на два года. Боюсь, даже официальная повестка из органов в данном случае ничего не изменит.

– Но почему вы мне звоните?

– В полиции не могут принять показания по телефону, нужно очное присутствие, которое, как я сказал, невозможно…

– То есть я – это компромисс, так?

– Ну, вроде того. Можно сказать и так.

– Честно говоря, не ожидал, что о трагедии с Виктором известно в Москве.

– Что вы, совсем нет. Я узнал из паблика ВКонтакте, я подписан на новостную группу города. Все-таки я там родился и жил какое-то время. Родился, кстати, в том же дворе, что и Виктор. В детстве мы дружили, потом мои родители переехали, и мы потеряли связь. А потом вдруг неожиданно жизнь столкнула. Мы сблизились уже по-взрослому и даже вместе ездили в Индию.

– Так это вы! Как же, знаю. Виктор мне рассказывал. Имя, простите, запамятовал. Но слышал о вас, слышал. Думаю, Виктору было бы приятно узнать, что вы… так поднялись.

– Это все родители. Все благодаря им.

– Денис, я вас должен сразу предупредить, коли так. На моем телефоне автоматическая запись всех разговоров. Учитывая занимаемый вами пост, должен ли я отключить запись?

– Совсем нет. Секретов полишинеля не будет. Только по делу, только по Виктору. Записываете – и славно.

– Тогда внимательно слушаю вас.