Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

Дальше пошло действо, о котором я уже кое что знал, и, к сожалению, дважды успел поучаствовать. Сегодня будет третье моё приобщение к таинствам корпуса. Первый раз — когда хоронили девчонок после моей вендетты осенью. Я не мог не участвовать во всех смыслах — и вендетта моя, и своим на тот момент уже признали. Предварительно девчонки и Мишель, независимо друг от друга, дали полный ликбез по церемонии похорон, чтобы не совершил во время неё что-то, что покоробит остальных. И я справился, хотя было не по себе. И во второй раз чувствовал себя гораздо увереннее. Тогда, когда хоронили случайно раздавленную гидравлическими дверьми собственного подъезда юную сеньориту… Которая «слила» Феррейра о моей встрече с Бэль в Короне. Той встрече, после которой в мою жизнь прочно вошла и обосновалась Сильвия, эта вёрткая и умная белая стерва. Нехороший эпитет, но говоря его в её адрес, я воспринимаю это комплиментом. Ибо Сильвия при всей внешней богообразности и кажущейся невинности а) целеустремлённая, б) расчётливая, в) мотивированная, и г) совершенно не боится грязи. ПОКА особой грязи, благодаря отцу, в её жизни не было… Но если бы не Фрейя, вытащившая из её пистолета из сумочки обойму, минимум один труп на сеньорите Феррейра бы висел. Плевать, что труп её бывшего продажного хахаля; это был бы такой крест, какой не может не оставить отпечатка на психике. И она была к этому убийству готова.

Так что насчёт той сеньориты, на похоронах которой я был, я не знаю, как думать. Добро она совершила для меня или нет? Не будь той встречи, Феррейра не вошла бы в мою жизнь, и всё, что происходит сейчас, было бы иначе.

Единственное, что знаю твёрдо, это то, что ангел, «сливающий» «налево» оперативную информацию, по умолчанию предаёт сеньора, какие бы сдвиги в чьей жизни это событие ни вызвало. Она предательница, и честно свою смерть заслужила. Таковы правила. И поэтому я не рефлексирую по поводу её смерти, посыпая голову пеплом, как не рефлексировал и тогда, на церемонии.

Сама церемония до безобразия проста. Собираются все, кто знал погибших, кому они были дороги, и кто просто соболезнует и сочувствует, и поют песню. Одну единственную, сочинённую ещё в эпоху, когда Венера не была независимым государством. Оказывается, первые потери корпус понёс, когда Алисия Мануэла Веласкес была ещё двадцатитрехлетней девочкой, и нёс после этого регулярно. Написанная кем-то из ангелов того поколения, это песнь прощания, и одновременно клятва живых, что сия смерть не была напрасной. Дескать, они за этим проследят. Конечно девочкам не всегда удаётся в итоге отомстить за своих, но они как минимум помнят. Хорошие слова, эмоциональные, и красивая мелодия, хотя со стороны немного заунывная. Но только со стороны: когда её поёшь «изнутри», наоборот, твои эмоции собираются в кучу и перетряхивают тебя с головы до ног. Когда я пел в первый раз, в окружении напарниц и сестёр по оружию, во мне поднимался эмоциональный шквал, после которого чувствуешь себя разбитым, уставшим и… Очищенным. Это действительно прощание, переворачивание страницы жизни, с констатацией, что павшие всегда будут жить в наших сердцах.

— Сегодня мы собрались чтобы проводить в последний путь пятерых наших сестёр, — начала Мишель, когда свечки были розданы и зажжены, а присутствующие встали в огромный полукруг, в центре которого, на возвышении, стояли коробочки с прахом. Прах только-только из крематория, причём пятая урна добавилась в последнюю минуту. Одна из тяжелораненых скончалась в больнице. Ещё одна из группы-четыре — крайне тяжёлая, но стабильная, и врачи хоть не обещали, но намекнули, что выживет. Ждать её поправки не стали; с химией, что течёт в наших жилах, действительно, выживет. Главное не умереть от ран сразу. Просто ей повезло, а её скончавшейся в больнице напарнице — нет. Это будет непростой процесс — выкарабкивание с того света, но для корпуса привычный. Васильеву, вон, и не из такой ситуации достали; у неё полная клиника была, остановка сердца. В десантной шлюпке реаним-бригада откачала, буквально подручными средствами. Да и меня в своё время с того света тоже достали, не дали уйти, хотя я тоже вроде как умер.

Мишель меж тем продолжала:

— Вчера они приняли неравный бой с превосходящим противником, выполняя боевую операцию. — Ни слова о добровольном характере операции, что она не была заданием корпуса или королевы. Дипломатичная лапочка. — В каком-то смысле их смерть стала трагической случайностью, ибо целью убить их враги не ставили. Но выстрелы прозвучали. И они приняли бой, не посрамив честь мундира корпуса.

Снова дипломатия. Я приказал группам прикрытия сложить лапки кверху, и четвёртая группа никакой бой не принимала. Но у нас бой был, и был приказ, который они выполнили, так что формально не придерёшься. Они тоже участвовали, и погибли в его результате.