Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

Карен поднял вверх большой и указательный пальцы и потёр их друг о друга.

— Да, Карен-джан, не скупись, — согласно закивал я. — Сколько надо — столько и заплати. Если нужны деньги — подкину.

— Пока есть, — не стал развивать тему Карен и отвернулся — ему было не по себе. Я фактически финансировал группу и её раскрутку. А все гонорары и шабашки до этого делили поровну. Дисбаланс какой-то. — Давай Павла с ребятами. Эти не подведут. Да и им полезно — они на стадионный уровень неизвестно когда выйдут.

— Вот и здорово, пусть будет Павел, — согласился я. — Тогда о насущном. Не отвлекаемся ни на что, времени у нас мало, прогоняем программу по-взрослому. Никаких «закладок» на завтра, как на фесте за космодромом. Это НАШ концерт. Трек-лист нахрен, прогоняем с запасом всё, что можно — чувствую, могут быть сюрпризы, будем выбирать завтра что играть в зависимости от реакции зала.

— Плохо, что по реакции зала, — неожиданно прокомментировал хмурый Хан.

— Но хорошо, что у нас есть из чего выбирать! — парировал Наото, встав на мою сторону.

На том и порешили.

Играли и правда всерьёз, «по-взрослому». Но вот выходило пока никак — скрип и полнейший дисбаланс. Звук «не шёл». То, что неплохо звучало в Гаване и Школе, в стадионном формате то тонуло в эхе, то глушилось таинственной и страшной Интерференцией (на просьбу Сильвии в микрофон, она с нами всеми на одной линии, пояснить, что это такое, Дима не сдержался и за малым не ответил матом). То ещё какого хрена, я по порно не спец, это к Диме.

Дима старался, потел, заставлял переигрывать песни по несколько раз, но пока было глухо, как в приёмном шлюзе космической станции. Постоянно менялся звук в моей собственной переноске — а как я без неё работать буду? Ну и соответственно из монитора — они же связаны. То громче, то тише. То гитара проседала, то барабаны куда-то уходили — пиво пить, не иначе. Никогда не думал, что концерт на стадионе это такой ад. Смотря концерт по ящику, мы видим лишь результат, сведённую картинку, как какие-нибудь парни или женщины лабают, рвя зал, и не задумываемся, сколько сил и труда в это вложено. Титанического труда многих и многих людей. Кстати, рабочие всё ещё не закончили сборку, продолжали собирать сценическую конструкцию, просто сместились назад и за кулисы, и на рампу — что-то устанавливали и прикручивали там. Настроение плавно стремилось к нулю, но отступать нам было некуда. Кстати, светорежиссёр ещё не начинал работу — ад сегодня затянется до середины ночи.

После третьей или четвёртой песни (фактически через пару часов после начала прогона) в зале, то бишь на поле, неожиданно включили свет. И я увидел метрах в двухстах, практически по центру поля, одинокий офисный типовой стул, на котором, закинув ногу на ногу, сидела Сильвия. Квадратом вокруг неё в сотне метров друг от друга возвышались охранники. Правильно, папочка не простит, если с его любимым чадом что-нибудь случится, но и присутствием своим сеньорите надоедать не стоит — папочке нажалуется.

— Хуан, сделайте паузу, — попросила Сильвия по внутренней общей связи. — А сам спустись, есть срочный разговор. И ещё, там один человек к тебе прорывается, я пока не пустила, но он настойчивый.

Я перевёл переноску на приватную линию.

— Зай, если прорывается — значит что-то важное, тебе не кажется?

— Ну вот как раз и выяснишь, что, — совершенно не впечатлилась моим тоном она.

Я не стал обходить лишнюю сотню метров к спуску в зал со сцены, а прыгнул вниз с двухметровой высоты. Здесь была обычная стадионная резина беговых дорожек, но она была ещё более пружинистой, чем бежевые листы полевой защиты. Через полминуты был возле Кудряшки. Напрягся — Сильвия сидела белее мела. Руки не трусились, голос не дрожал, но идущий от неё страх ощущался без особых способностей.

— Хуан, посмотри вот это и скажи, знаешь ли ты что-либо об этих событиях? — нахмурила она брови, нажав на иконку на визоре перед лицом.

Теперь перед моим лицом неожиданно вспыхнул визор, и белый молот на нём ударил о белую же наковальню. Я открыл полученную медийку.

— Добрый вечер. С вами восьмой канал и я, Хуана Моралес, в эфире экстренный выпуск новостей.

Милая черноволосая девочка лет двадцати восьми, одна из ведущих не самого популярного, но известного канала новостей. Лицо взволнованное — я уже различаю, когда лица взволнованны дежурно, а когда люди на самом деле переживают, не зная, что будет дальше.

— Пятнадцать минут назад, — начала вещать девочка, — в семнадцать двадцать восемь, в районе Санта-Фе столичного округа, начались бои неизвестных пока сторон с применением тяжёлой техники и тяжёлого скорострельного оружия. Подробности на текущий момент неизвестны, но у нас есть сведения минимум об одной механическом сервокомплексе класса «Гефест», участвующем в бою.