Кадиш по Розочке (СИ)

Другого выхода не было, и пришлось Алекснянскому ехать в Москву. Додик, теперь уже Давид Юделевич, остался на хозяйстве, которое становилось все сложнее и сложнее. Несмотря на то, что хозяйство в советской стране называлось плановым, все планы летели к той самой матери, стоило им столкнуться с жизнью. Поставщики срывали все сроки поставок. Магазины требовали продукцию, которой всегда не хватало. Поезда ходили не по расписанию, а так, как им удобно. Постоянные проволочки рождали неразбериху. При этом, каждый старался свалить ответственность за неразбериху на другого.

Додик с утра до вечера мотался по городу, ругался по телефону с десятками людей, решал конфликты между рабочими, между рабочими и администрацией, выслушивал длинные доклады бухгалтера, общался с какими-то проверяющими, заверяющими, уверяющими и тому подобными непонятными людьми с грозными бумажками в карманах. За две недели, что тесть был в отлучке, он измучился, как за целый год. Но всему приходит конец.

В начале февраля двадцать третьего года в кабинет Давида ввалился донельзя довольный тесть. Он был в своем довоенном 'роскошном' пальто и шляпе-котелке. Его обычно гладко выбритые щеки покрывала двухдневная щетина. Глаза, хоть и красные от усталости, смотрели хитро и весело, как в день, когда они впервые встретились у дома бабушки.

- Ну, что, Додик, старик Алекснянский еще кое-что может, - ухмыльнулся он, развалившись в кресле напротив хозяина кабинета.

- Все вышло?

- Не просто 'вышло' - мы теперь что-то вроде поставщиков двора Его императорского величества! Будем шить на наркомат иностранных дел. Нам выделяются деньги на закупку оборудования, на закупку сырья, на изготовление продукции для посольских работников.

- Каких работников?

- Посольских. Россия больше не в изоляции. Устанавливаются связи с Германией, Прибалтикой, Италией и другими странами. Будем обшивать представителей Страны Советов, именуемой СССР.

- Ух, - только и выдохнул Додик.

- Вот тебе и 'ух'. Это не все. Помнишь, я говорил про экспортную продукцию? Это тоже можно попробовать. Только представь, какие там возможности! Нам на это дано официальное разрешение.

- А деньги? Это же потребует вложений, - прервал его Давид.

- Дадут. Столько, сколько надо дадут. Похоже, там, у Советов, тоже встречаются вменяемые люди. Я им все объяснил. Где надо подмазал, и... все вышло, как должно было быть. Давай-ка прикинь объем вложений, что покупать, как привозить. Давай, мой мальчик.

- Какие у нас сроки?

- Чем скорее, тем лучше. Деньги будут к марту. Хорошо бы к этому времени знать, куда их потратить. Кстати, твое жалование возрастает в три раза. Потому лавочку лучше прикрыть. Тем более, что остатки обмундирования ты уже переработал. Внимание к нам будет самое пристальное и не всегда доброжелательное. Нужно быть очень осторожным.

- Слушай, - продолжил тесть, хитро прищурив глаз. - А у тебя нет коньячку или чего-нибудь этакого?

Коньяка у Додика не водилось, но какая-то настойка нашлась. Он разлили по рюмкам, нарезали принесенный из столовой огурец.

- Ну, что, Додик, - поднял рюмку Алекснянский. - За удачу! Лехаим!

- За удачу!

Глава 12. Белые дни и черные дни

Вдоль длинного стеллажа с самыми разными мешками, ящиками, пакетами шли двое мужчин. Такими стеллажами, а то и просто штабелями было уставлено все гигантское помещение таможенного склада. Оба таможенника были одеты в полувоенные шинели. Правда, первый, постарше, был в шляпе-котелке, не особенно вязавшейся к фасону пальто, а второй, помоложе, шел с непокрытой головой. Они внимательно сверяли соответствие наименования продукта в ведомости и по факту. Удостоверившись, что в ящиках, действительно, то, что значится, старший ставил знак в бумаге, а младший накладывал печать на ящик или мешок. Какие-то мешки или ящики вскрывали и досматривали особенно пристально. Почему? Да, кто же поймет логику государственного человека в стране советов?

- Ну, здесь можно и не досматривать - устало проговорил старший таможенник.

- Это почему же? - недовольно спросил младший.

- Видишь же, печать стоит: 'Досмотрено. Алекснянский'. Мы такие сразу пропускаем.

- А кто такой Алекснянский? Я у нас такого не знаю. И за что же ему такая льгота?

- Эх, молодой еще, - вздохнул мужчина в котелке - Я здесь еще при царе служил. Если Алекснянский сказал, что запрещенного нет, значит - нет. Не лень, так досматривай. А я дальше пойду.

- Да, я так - смутился молодой таможенник - Если не надо, так мне же лучше. Вот сургучом заклею, печати поставлю и ладно.

С этим рядом покончили быстро. Изрядные по размеру и плотно заполненные мешки с товаром получили пропуск в Европу.

- А все-таки, Алексей Антонович, кто такой этот Алекснянский?

- Директор фабрики из Гомеля.

- И что это у него за фабрика такая необыкновенная?