Кадиш по Розочке (СИ)

С работы теперь шли вместе. Иногда, если погода позволяла, гуляли по парку, изредка заходили в недавно открывшийся ресторан. Впрочем, это заведение очень мало напоминало ресторации Санкт-Петербурга. Здесь не ели, не проводили время, а 'прожигали жизнь' какие-то не вполне понятные люди, много было военных. Было суетно, не вкусно и не уютно. Дома было намного лучше.

Последние несколько дней июля Розочка вела себя немного странно. Она порой застывала, словно прислушиваясь к себе. Часто отвечала невпопад. Иногда вдруг становилась нервная, бросалась в слезы. Додик, привыкший к уравновешенному характеру любимой, не знал, что и думать. А сегодня, когда он, как обычно, ждал супругу, чтобы пойти на работу, Розочка вдруг сказала, что не пойдет. Совершенно сбитый с толку Додик поплелся на фабрику. Весь день работа не ладилась. Мысли носились в голове и все не о сбыте или пошиве. Он только отметил, что в приемной и в кабинете напротив, где располагался Алекснянский, слышалась какая-то странная возня, громкие разговоры. Но, занятый своими невеселыми мыслями, он даже не подумал узнать, что там происходит. Да и что может там быть необычного? Какие-то производственные неурядицы. Тесть сам их прекрасно решит. Что же с Розочкой? Он ее, наверное, чем-то обидел. Чем? Предположений была масса. Но выбрать что-то хоть немного достоверное не выходило.

Уже после обеда, который Додик благополучно пропустил, дверь его кабинета... нет, не раскрылась, а распахнулась и в комнату влетела сияющая Розочка.

- Додик, родной! - бросилась она к мужу.

Давид несколько настороженно после утренних непонятностей встал навстречу жене.

- Что случилось, солнышко?

- Случилось! Случилось! Случилось! - вдруг запела Розочка, повиснув на Додике - Ты скоро станешь папой! У нас будет ребенок!

- Ты уверена?

- Да! Да! Я сегодня была у доктора. Уже восемь недель.

Додик что-то наплел секретарю, схватил Розочку, и они пулей вылетели из конторы. Ему хотелось куда-то бежать, кричать от радости, что рядом с ним его любимая женщина наполненная жизнью еще одного маленького существа. Но против желания, он бережно обнял жену, и они неспешно пошли в сторону замковой горы. Городской, бывший замковый парк, располагавшийся недалеко от их дома, был любимым местом прогулок. Сегодня он казался особенно родным. Людей, несмотря на летнее время, почти не было. Было тихо. В деревьях перекликались какие-то птицы, названий которых Додик не знал. Они шли по узкой тропке рядышком. Он чувствовал идущее от любимой тепло, чувствовал как его и ее радость сливаются в один непрекращающийся восторг. Они медленно, как не по земле, бродили по парку, говорили о чем-то, невероятно важном для них и совершенно пустяшном для окружающих. Додик держал любимую за руку, чувствуя ее тепло, чувствуя ее радость, смешанную со страхом.

Они уже совсем не дети, вот уже тридцатилетие на носу. Додик уже почти смирился с тем, что детей у них не будет. Точнее, не смирился, а стерпелся что ли? Словом, он старался, как можно реже об этом задумываться. И, вдруг, все переменилось, как декорации в театре. Его жизнь, да что там, все вокруг стало другим, осмысленным. Розочка носит его ребенка. Они теперь будут особенно бережными и осторожными.

- Давай, зайдем к моим - внезапно предложила Розочка.

- Хорошо. Конечно, - поспешил согласиться Додик.

Дом, где располагалась квартира Алекснянских, был совсем не далеко. Минут через пять они уже поднимались по лестнице. У двери что-то показалось Давиду странным. Что? Сразу и не скажешь. Может быть, сбившийся коврик перед дверью, может быть, сама дверь, неплотно прикрытая, а не захлопнутая, как обычно. Он осторожно постучал в дверь. Долго никто не подходил. Наконец, потерявшая терпение Розочка сама распахнула дверь, и они вошли. Привычная прихожая родительской квартиры была пуста. Это тоже было необычно. В одну из комнат дверь была открыта. Оттуда доносился плачь и причитания. Розочка с супругом бросились туда. Радость, еще минуту назад заполнявшая их, испугано сжалась в маленький теплый комочек, упавший куда-то внутрь.

На диване сидела мама Розочки с красными от слез глазами. Рядом с ней навзрыд плакали дочери. Маленький брат стоял в стороне, ошарашенно глядя на все происходящее.

- Мама, что случилось? - бросилась к матери Розочка.

- У нас беда - как-то отстраненно проговорила Малка.

- Что случилось? - повторила дочь.

- Сядьте. Давайте подумаем, что нам делать дальше.

- Матушка - проговорил Давид, присаживаясь к столу, - Расскажите, что случилось. Что-то с папой?

- Да. Сядь, Розочка. Девочки, успокойтесь. Люба, налей всем чаю. Вера, сядь, будешь меня поправлять. Слушайте. Вы знаете, что папа закупал для фабрики сибирские меха. Вчера он должен был поехать в Москву за мехами. Вера собиралась с ним.

Сестра Розочки опять залилась слезами.

- Успокойся - бросила мать и продолжила - Так вот. Все же твой отец, Розочка, человек очень самоуверенный. Без охраны, с тридцатью тысячами рублей червонцами в портфеле. Словом, портфель украли.