Кайа. История про одолженную жизнь (том Пятый, часть Вторая) (СИ)

– Ламздорф Виктор Ольгердович… – начал я, когда мастер, получив от мажордома причитающуюся оплату за наведение красоты на меня и Розу, покинула эту «комнату красоты».

– Министр Войны Российской Империи. – закончила Роза, вопросительно глядя на меня.

– А кем он приходится Государыне нашей? – поинтересовался я.

– Дядей. – односложно ответила та.

Ну, разумеется…

Позже. В авто.

– И чего тебя приспичило тащиться в «подземку»? – недовольным тоном поинтересовалась Роза, когда наш небольшой кортеж остановился возле одной из станций метрополитена. – Может, лучше так доедем до «Metro»?

Роза сегодня не слишком-то хорошо себя чувствует, а потому и настроение у нее весьма паршивое. Вон, даже таблетку обезболивающего съела, однако она бы ни за что не осталась в особнячке без меня, ибо не за тем была назначена моей подругой, так что и предлагать этого ей не стал. Хотя она, очевидно, предпочла бы сегодня потусоваться дома, лежа с книжкой на диванчике, а не ездить в клуб. И еще меньше ей сейчас хочется вылезать из комфортного авто и трястись в метро.

Ну а я…

Я, наверное, попросту желаю отсрочить момент, когда заявлюсь в заведение, на как можно больший срок. Предчувствие грядущих неприятностей или же банальное нежелание лицезреть рожу Блумфельдта? Не знаю…

– Я ни разу не бывала там. – ответил ей. – Если уж сегодня развлекаемся по полной, то почему бы и в «подземке» не прокатиться?

– Никогда не бывала там… – повторила Роза, вставая из кресла, а затем пробурчала. – Тоже мне развлечение нашла!

Розе наверняка известно, что до того «счастливого момента», когда Филатовы признали Кайю одной из своих, та была самой обычной простолюдинкой, причем из семейства с крайне скромным достатком, а значит, езда на общественном транспорте являлась для Кайи самым обычным делом. Хотя, быть может, Кайа, жительница небольшого уездного городка Гжатска, никогда и не бывала в Москве или в ином городе, где есть метро…

– По крайней мере, я этого не помню. – добавил я и вышел из авто вслед за ней.

Думаю, что охрана (меня теперь охраняет не Семейная стража, а здешний аналог тамошнего ФСО) позволила мне спуститься в метрополитен только потому, что это мое желание случилось «вдруг». Никто при всем старании не успел бы подготовить нападение.

Другой вопрос, почему дама Кристина не имела возражений против моей поездки в ночной клуб. Это нелогично, ибо я, окажись вдруг на ее месте, запретил бы вообще нос казать из Семейного особняка иначе, нежели для того, чтобы привести архивчик с компроматом. Мою названую сестру очень сложно заподозрить в идиотизме хотя бы уже по той причине, что будь она дурой, то попросту не дожила бы до дня сегодняшнего. Очень возможно, что мой видеофон стоит на прослушке у кого-то из верных ей людей, а потому для царской любовницы может не являться секретом как сам факт звонка Блумфельдта мне, так и его содержание. Проверка на вшивость со стороны названой сестры? Наверняка так оно и есть, ведь ее доверие мне еще только предстоит заслужить. Впрочем, существует и иной вариант.

Кто знает, носителем каких еще тайн своей Семьи и прочих родичей Государыни может являться мой бывший потенциальный любовничек? Дама Кристина могла захотеть попытаться заодно выудить из него еще и их, используя меня как наживку. Более того, если у Александра имеются неопровержимые доказательства наличия у меня архивчика, то использовать компромат, содержащийся в нем, будет весьма затруднительно, если вообще возможно. Это мне предстоит выяснить. И это же еще одна вероятная причина, по которой меня все-таки отпустили в клуб. И да, уверен, что названая сестра прекрасно знает, со скольки лет возможно легально посещать подобного рода заведения…

«А подонка я всенепременно накажу. Никто не смеет поднимать руку на моих подруг, и вытворять с ними прочие неприятные штуки». – мне вспомнились слова названой сестры.

Если царской любовнице действительно известно содержание нашего разговора, то Александр, подозревающий меня в присвоении компромата – в любом случае покойник, без вариантов. Его уничтожение (или «внезапное и таинственное исчезновение») царская любовница преподнесет мне, хотя и не прямо, естественно, как сдержанное ею слово, впрочем, при подобном исходе оно и будет таковым.

«Накал страстей» на «верхотуре власти» сейчас таков, что «заинтересованные лица» уже не станут церемониться друг с дружкой. Старший царевич, вон, не даст соврать.

Не может быть, чтобы Блумфельдт оказался таким дураком, чтобы не понимать этого очевидного факта. Значит, архивчик содержит в себе нечто такое, из-за чего подобный риск, с его точки, зрения вполне допустим.

Ёшкин кот, а я ведь очень рассчитывал на то, что названая сестренка попросту запретит мне эту поездочку, но…

А письмо Государю, когда я поведал о разговоре с Юлей, она вызвалась написать собственноручно.

– Барышни… – произнес охранник, приложив видеофон к валидатору и позволяя мне и Розе пройти внутрь.