Каинова печать

— Нет. Мне казалось, что я всплываю к потолку, и все, что я мог видеть, сконцентрировалось в тебе — Ты стоишь за этой зеленой занавеской и говоришь, что я не должен покидать тебя. — Он слегка улыбнулся. — Ты была ужасно сосредоточена на этой мысли, и я слышал только твой голос.

— О нет! — Его откровенность глубоко тронула Карлу. — Давай сделаем так: живи для меня.

Он обнял ее рукой за шею.

— Я тогда почти сдался.

— Нет. — Она опустилась на колени и кончиками пальцев прикрыла ему губы. — Никогда больше так не делай!

Марк покачал головой и усмехнулся.

— Радость моя, даже если ты решишь никогда больше не петь, одного человека твой голос уже спас.

— Прекрати, от твоих слов я слабею и мне хочется опять заняться любовью.

— Черт побери! — Марк погладил ее бока. — Я уж решил, что ты никогда не попросишь.

— Но прошел всего час!

Марк со смехом опрокинул Карлу на спину.

— На это я могу дать два ответа, женщина.

— «Заткнись» и «начнем»?

— Нет… — Голос Уайтхеда задрожал от наслаждения, когда он склонился к ее губам. — «Час — это почти вечность» и «Спасибо, что надела юбку».

С этого дня Карла почувствовала себя легкой, словно воздушный шарик; бремя вины исчезло, как по волшебству.

Позже они отправились в маленький итальянский ресторанчик.

Возвращаясь в свой трейлер, они веселились как дети.

— Надеюсь, на этот раз никто не наломал там дров, — заявила Карла. — Сегодня мы в первый раз ушли вместе, после того…

— Все будет хорошо, — перебил ее Марк. Однако мысли его текли по тому же руслу. — Давай я войду первым.

— У меня все время такое чувство, что за нами следят.

— Может, это Джулия охотится за моим телом. — Марк улыбнулся слегка, но так чувственно, что у Карлы сразу ослабели колени.

— Какой ты догадливый.

Марк пошел быстрее. Он шел так быстро, что Карла сначала ускорила шаг, а потом побежала, чтобы не отстать.

— Ну, что там?

— Пока ничего серьезного.

Это было начало одной из самых счастливых недель в жизни Карлы. На следующее утро Марк вывел мотоцикл из небольшого отсека в задней части трейлера. Увидев машину, Карла заявила:

— Ни за что снова не сяду на эту штуку! У меня еще с прошлого раза болячки не зажили.

— Проверь тормоза сама. Они в полном порядке.

— Ни за что и никогда!

— Ладно. — Марк пожал плечами. — Только страшно жаль. — В его глазах промелькнула усмешка, спустившаяся в уголки рта.

Карла помолчала пару секунд, но не смогла устоять перед искушением.

— А почему жаль?

— Да здесь, оказывается, есть потрясающий музыкальный магазин.

— О!

— Только до него двадцать миль. — Он внимательно поглядел на нее. — Я слышал, у них прекрасный выбор гитар.

— Уайтхед, это же восхитительно!

— Да, конечно. — Наблюдая за внутренней борьбой Карлы, он едва не рассмеялся. — К сожалению, автобусы туда не ходят.

— А ты проверил тормоза?

— Посмотри сама.

Она подошла, влезла на сиденье и нажала на тормоз.

— Ладно, но если я упаду, то ты уже никогда не затащишь меня на эту гадость.

— Нет проблем. — Он жестом велел ей сесть сзади и подал шлем.

Когда они вернулись в Джанипер Фоллс, уже темнело. Карла перепробовала все гитары и в конце концов влюбилась в полуакустическую с шестью струнами. Владелец магазина снабдил ее соответствующими инструкциями и упаковал инструмент.

— Не могу дождаться, когда вытащу ее… — Она соскользнула с мотоцикла, вынула гитару из коробки, села на ступеньки и стала настраивать. Тем временем Марк повел мотоцикл в ангар.

— В тот вечер ты пела песню. Ты действительно сама ее написала?

— Да, очень давно.

— Женщина за соседним столиком тогда чуть не заплакала.

— Я запела блюз, потому что ты слишком много внимания уделял пиранье и мне было грустно.

Марк улыбался; ее пальцы тихо перебирали струны. — Да, я отдала пиранье проявить наши пленки. — Она сморщилась. — Я не хочу видеть ее, но и не хочу, чтобы ты шел туда один. Она может затащить тебя под прилавок. Мы пойдем туда завтра вместе.

— А стихи ты тоже пишешь сама?

— Угу. Может, когда-нибудь я напишу стихи и для тебя.

— Сделай это сейчас! Она покачала головой.

— Тут уж когда приходит, тогда и приходит. Марк подумал, что, если Карла напишет эти стихи после того, как все раскроется, они будут состоять только из одной строчки: «Я ненавижу тебя, негодяй!»

— Ты знаешь, временами у меня опять возникает ощущение, что за нами следят, — сказала Карла, когда они пробирались между деревьями.

— Может, браконьеры, — ответил Марк. — Ты помнишь то укрытие, где мы прятались?

— Интересно, чьи там могли быть вещи? Он пожал плечами.

— Кому бы они ни принадлежали, этот человек, должно быть, пережидал грозу в другом месте.

— К счастью для нас.

Она даже не догадывалась, как велико было это счастье.

В конце недели, когда жара стала ослабевать, Карла сидела на ступеньках трейлера и писала дневник. Вокруг наружного фонаря вились мотыльки; где-то в траве пели цикады. Она писала быстро, распираемая эмоциями, все свои записи она могла бы за один день перевести в стихи.

— Ты пишешь историю своей жизни, моя радость? — Карла вздрогнула, когда Марк подошел к ней. Его улыбка была полна тепла, и внутри у нее все откликнулось на его призыв.