Каинова печать

Долгие часы Карла то приходила в сознание, то опять проваливалась в забытье. Ощущение времени исчезло, только гудящий двигатель да удушливая жара, с которой она не могла справиться.

Он ехал и усмехался. Отлично провернул дельце. Его приятель Ник обменял трейлер на аккуратный «рейнджровер» и фургон, остаток взял наличными. Обыденные, не цепляющие глаз машины, не то что сверкающий дом на колесах! Поворачивая на северную дорогу, Кларк молча усмехнулся. К тому времени, когда он попадет туда, куда едет, трейлер будет уже неузнаваем… Другой цвет, все другое. Ник гений по этой части, и такой осторожный. Он сорвал куш на этом дельце и совершенно счастлив. Самое замечательное, что Ник никогда не задает вопросов, отличный товарищ…

Если бы не этот вонючий поп со своей собакой, я бы провернул все это уже давным-давно, думал он. Скоро, очень скоро я доведу дело до конца. Сейчас у меня уже есть все что надо…

Карла почти ничего не видела. Голова раскалывалась от боли, однако она попыталась сесть прямо без помощи рук. Неудача: она упала на бок, и воздух с шумом вышел из легких.

Коричневый линолеум? В их трейлере пол был другого цвета. Там не было коричневых и оранжевых сидений. Она попыталась выдернуть руки, привязанные к бокам широкой лентой. Безуспешно. Ее охватила паника.

— Уайтхед! — снова и снова кричала она. Боже, что с тобой случилось? Она дрожала от страха. Может, это была работа той неизвестной, невидимой силы, что уже покушалась на них? Тед Адамс? Слишком поздно, она слишком поздно послала чек.

— Уайтхед, где ты? — Она перекатилась и села между сиденьем и задней стенкой фургона — так ее хоть не мотало по полу. Надо было подумать.

Толстые жалюзи опущены, и было совершенно невозможно определить, день теперь или ночь.

Карла предположила, что ночь. В воздухе ощущались запахи ночи; ветерок, холодивший ее тело, тоже вряд ли бы так чувствовался в дневное время.

Карла попробовала сосредоточиться. Кто, к черту, мог ее похитить? Она же не богачка! Средства ее весьма ограничены. Ей представился какой-то отчаявшийся, опасный человек. Толстый и уродливый.

Уайтхед… Она стала мысленно припоминать, как темнели его глаза, какими они становились нежными, когда он улыбался ей. В памяти всплыли слова, в которых она так нуждалась: «Что бы ни случилось, не сомневайся в моей любви».

О Боже, мне страшно. От ужаса и отчаяния сводило живот. Подпрыгивающий фургон стал замедлять движение, потом остановился. Хлопнула дверца, и ужас снова пронзил ее, почти заморозив на месте. Луна осветила высокую фигуру, открывшую дверь фургона. У Карлы перехватило дыхание.

— Уайтхед?

Он зажег свет и повернулся к ней.

— Прости, что пришлось связать тебя, детка. — Он присел рядом с ней на колени, усмехнулся и освободил ей руки от стискивающей их ленты.

Глаза, привыкшие к темноте внутри фургона, никак не могли приспособиться к свету. Но уши уже донесли ей правду, в которую она не могла поверить. Этот голос был голосом прежнего Кларка.

— Кларк? — Она стала видеть получше: шрамов не было… и он был с бородой! Сердце ее подпрыгнуло от облегчения: это был не тот монстр, которого она нарисовала в своем воображении. Это был человек… Беспечный, очаровательный парень, с которым она была помолвлена. Кларк. Ни шрамов, ни изменившегося голоса… Обычный Кларк…

— Кто же еще? — удивился он. — Конечно, это я, я умыкнул тебя от моего скверного огромного братца. — Кларк подвел под нее руки. — Давай-ка пересядем туда, где поудобнее. — Он приподнял ее избитое, измученное тело и помог сесть на мягкое сиденье с обивкой из коричневых и оранжевых квадратов.

Она попыталась двинуть руками и сморщилась от боли. Руки были чужими, только боль — ее.

— Так ты… хочешь сказать…

— Да, братца Марка. — Карла помнила его светло-голубые глаза. Даже без контактных линз было видно, что они не похожи на мягкие, глубокие, чувственные глаза, которые она и сейчас видела внутренним взором и которые принадлежали… другому брату.

Другому?

Мысли ее вздыбились в чудовищном водовороте.

Кларк, настоящий Кларк говорил что-то о чашке чая, но она даже не осознавала его слов. Ей это было неважно.

— Все еще кладешь два кусочка, детка?

— Н-ни одного, — с трудом выдавила она. Но по какой-то непонятной причине она не хотела показывать степень своего потрясения… Кларку. Она стремилась удержать себя в этом состоянии полузабытья, не выходить из него сейчас, иначе можно было потерять рассудок.

Мысли Карлы двигались замедленно, неохотно. Кларк вложил чашку ей в ладони.

— Я… не могу… удержать… — Руки дрожали.

— Ладно, ладно, детка. — Пока он забирал у нее чашку и ставил рядом на столик, она уже пролила немного чая себе на пальцы. — Через минуту ты будешь в порядке. Тебе надо прийти в себя.

— Прийти в себя? — Карла подумала, что ей некуда приходить.

Кларк занялся тем, что убрал обеденный столик и разложил небольшую, но широкую кровать. Карла сидела как в трансе и все пыталась осознать реальность. Медленно, мучительно к ее рукам стала возвращаться способность чувствовать. Кларк издал победный клич.