Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными

Работы Мозеса Абрамовича помогают понять, почему 500-летний культ обрабатывающей промышленности был обязательной стадией экономического развития. В середине 1950-х годов вооруженный статистическими данными по экономике Америки с 1870 по 1950 год, Абрамович решил измерить, какую часть экономического роста можно объяснить факторами, которые традиционно считались ответственными за этот рост, — капиталом и трудом. К своему изумлению, он обнаружил, что эти факторы могут объяснить только 15 % роста, зафиксированного за временной период длиной 80 лет. Традиционные факторы экономического роста оставляли необъясненной «погрешность» в размере 85 % —«показатель уровня нашего невежества», как назвал его сам Абрамовиц.

Другие экономисты, среди которых был Роберт М. Солоу, впоследствии получивший Нобелевскую премию, приняли вызов Абрамовица и изучили вопрос с разных точек зрения при помощи разных методов. К своему удивлению, все пришли к тому же результату: осталась необъяснимая погрешность в размере примерно 85 %[240]

. В Соединенных Штатах это привело к появлению долгосрочного проекта бухгалтерии роста: попытки разбить эту погрешность на части и объяснить ее разными факторами, такими как образование, научные исследования, технологический прогресс.

Ричард Нельсон указал на важность синергии между разными видами вложений. Образование и научные исследования делают возможными инновации и технический прогресс, но если в стране нет инноваций, то ни капитал, ни образование не решат проблему. Процесс, которым объясняется погрешность размером 85 %, является системным; впоследствии английский экономист Кристофер Фримен назовет его национальной инновационной системой. В этот момент экономисты вернулись к тому, как еще в XIII веке объяснял богатство флорентийский канцлер Брунетто Латини — как синергическое ben commune

(общее благо). Абрамовиц подчеркивал, что существуют так называемые непосредственные источники и причины роста на более глубинном уровне. Он считал вложения физического и человеческого капитала, общую факторную производительность и переменные, используемые в моделях роста, непосредственными источниками экономического роста; глубинные же причины скрывались за этими переменными.

Одна из глав моей диссертации, написанной в 1978–1979 годах[241]

, открывается цитатой из статьи Абрамовича, вышедшей в 1956 году, когда он только обнаружил погрешность. Вся диссертация предваряется цитатой из Антонио Серра, который в 1613 году объяснил богатство Венеции синергией между разными видами экономической деятельности (большим разделением труда), в каждом из которых наблюдалась возрастающая отдача. В бедности родного города Серра Неаполя, весьма богатого природными ресурсами, было виновато отсутствие экономического разнообразия и возрастающей отдачи.

Время шло. Мне казалось, что идеи Антонио Серра и Мозеса Абрамовица, отстоящие друг от друга на 340 лет, тесно связаны между собой. Погрешность и экономический рост сами по себе зависели от вида экономической деятельности; погрешность оказывалась огромной в тех видах деятельности, которые Серра описывал как типично венецианские, и минимальной в условиях, близких к неапольским. Для стабильного роста и большой погрешности требовались разнообразие видов деятельности и возрастающая отдача, которые питают самовоспроизводящийся механизм экономического роста — систему, в которой инновации перетекают из одного сектора экономики в другой, как в Дельфте в 1650 году (см. илл. 5) или в Силиконовой долине и Лондоне в 2000 году. Только в таких условиях зарплата простых людей (например, парикмахеров) могла существенно возрасти.

Я познакомился с Мозесом Абрамовичем и его женой Керри на международной конференции, в организации которой принимал участие. Она проходила в пригороде Осло в мае 1993 года — того самого, когда Абрамович вновь вернулся к теме погрешности в статье, цитатой из которой открывается эта глава. Статья показывает, что с 1956 года он несильно продвинулся в понимании этой темы. Конференция была названа в терминах Абрамовича: «Страны догоняющие, вырывающиеся вперед и отстающие». Прошло всего два года после того, как я продал свой бизнес и вернулся к академической карьере. Я был убежден в том, что худшим заблуждением стандартной экономической науки была ее предпосылка о равенстве, т. е. что все виды экономической деятельности качественно равны как носители экономического роста.