Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

Спорно, я знаю. Думаю, вы не удивлены тому, что в ответ на эти слова аудитория адвокатов начала шептаться и свистеть. Даже мои коллеги-журналисты подняли брови, как бы говоря: «Будь аккуратнее по дороге домой. Проверь тормозную жидкость».

Но смысл в том, что закон, снимающий с журналиста обязательство раскрывать источник конфиденциальной информации, никогда не гарантирует ему стопроцентной защиты. В деле могут быть затронуты еще чьи-то права, и судье в конечном счете придется выбирать, кому в конкретный момент больше нужна защита. Я лично не сомневаюсь, что о правах журналистов тоже нельзя забывать, и ими ни в коем случае нельзя злоупотреблять расследователям и юристам, которые должны лучше выполнять свою работу.

Обещая кому-либо хранить в тайне его или ее имя, мы хотим быть уверены, что сможем выполнить свое обещание. Помните, что доверие – это все, что у вас есть.

«НЕ ДЛЯ ЗАПИСИ»

Из всех выражений, которыми пользуются репортеры и их осведомители, самым запутанным и проблематичным, пожалуй, можно назвать понятие «не для записи». Я сам, бывало, произносил эту фразу, когда у меня брали интервью. Другие произносили ее, когда интервью у них брал я. «Можно сказать вам кое-что, но не для записи?»

Но знает ли кто-нибудь, что эта фраза означает на самом деле?

Я расскажу вам, чему учили меня самого, что я знаю по опыту и чему учу своих студентов. Понятие «разговор не для записи» означает одно: кто-то сейчас что-то вам расскажет, но использовать эти сведения в своей статье нельзя. И точка. На них нельзя ссылаться, как вы сделали бы в случае разговора под грифом «использовать без ссылки на источник». Нельзя обмолвиться, мол, «источник подтвердил…». Не-а. Нельзя – и все.

Часть споров возникает вокруг того, можно ли использовать полученные «не для записи» знания, найдя кого-нибудь другого, кто готов взять эти слова «на себя». К такой договоренности можно было бы применить термин «для справки». Человек, рассказавший вам что-то «не для записи», доверился вам, и, если вы согласны не использовать эти сведения, ваша профессиональная этика не должна позволить вам нарушить обещание. Если вы его нарушите, у вас потенциально могут возникнуть и неприятности с законом, о чем я расскажу чуть ниже.

А я еще раз повторюсь: использовать эти сведения запрещено.

Вы можете спросить, зачем кому-то сообщать журналисту нечто «не для записи»? Это замечательный вопрос. И к тому же зачем журналисту соглашаться выслушивать то, что никак нельзя применить в работе над статьей?

Я знаю некоторых журналистов, которые, стоит собеседнику сообщить о своем желании рассказать что-то «не для записи», тут же прерывают его словами: «Нет. Вы сейчас разговариваете с репортером. Если вы что-то говорите, я автоматически получаю право записывать и использовать эту информацию. Если не хотите, чтобы я ее использовал, не стоит мне ее сообщать».

Когда я работал над статьей в The New York Times, описывая ситуацию с гибелью культуры печатной прессы в Сан-Диего (в городе за три месяца из трех газет-конкурентов осталась только одна), мне довелось сидеть через стол от одного из главных редакторов, и он пытался донести до меня, что Сан-Диего не такой уж крупный город для подобной конкуренции.

Меня его аргументация не впечатлила, поэтому я начал на него давить и расспрашивать, почему, по его мнению, к Сан-Диего по-прежнему относятся как к какому-то глухому захолустью. Он начал сыпать банальностями об устройстве города, но я аккуратно прервал его:

– Вы рассказываете о том, что было десятилетия назад. Почему же он до сих пор производит впечатление города, который никто не принимает всерьез?

Он задержался на мне взглядом чуть дольше положенного и наконец сказал:

– Отложите в сторону ручку.

После чего он поведал мне такое о городских властях, что могло быть известно только инсайдеру. Это многое объясняло.

Затем он сказал:

– Теперь можете снова взять ручку.

Когда интервью окончилось, я снова вернулся к той самой изобличительной речи.

– Что из этого я могу использовать в статье? – спросил я.

– Ничего. Я все это рассказал только для того, чтобы вы поняли, почему этому городу не светит ничего хорошего.

Если бы я нарушил свое слово и воспользовался этими сведениями (даже не ссылаясь на источник), мой собеседник сразу бы все понял, и это означало бы конец наших отношений. Для меня он был кем-то вроде ментора, я ценил наши взаимоотношения и не хотел ими рисковать.